Онлайн книга «Рефлекс»
|
Это же Бэкка Мартингейл, специалист по контрразведке из ФБР! Для слежки Милли надела темные очки, бейсболку, джинсы и кожанку Дэви. Она же теперь коротко стриженная блондинка, неудивительно, что Бэкка ее не узнала. Вот и отлично! «Мне пора», – решила Милли. Отвернулась от агентов, шагнула к футовому парапету и глянула вниз на вечнозеленый кустарник, густо посаженный вокруг здания. Падать до него семьдесят футов. Милли замерла. Отпечатки пальцев! На зеленом пластмассовом кресле наверняка остались отпечатки ее пальцев: она же несла его из магазина. Бэкка неправильно истолковала ее намерения и сказала: – Правильно! Туда нельзя! Отойдите от края! Милли обернулась: от агентов ее теперь отделяло только десять футов. Она скользнула к креслу, рукой подцепила его подлокотники и снова отступила от фэбээровцев. – Нет! – крикнул темнокожий агент и машинально потянулся к ней. Милли прыгнула, надеясь перескочить футовый парапет, но кресло нарушило ее равновесие, и каблук чуть не застрял. Вместо того чтобы прыгнуть солдатиком, Милли полетела в пустоту из задней стойки. Получилось точь-в-точь как во время первого прыжка в Гнезде, когда анкерный болт выскочил из щели и Милли понеслась вниз на камни. Прыгнула Милли в стиллуотерскую квартиру: от волнения ничего больше в голову не пришло. Кресло врезалось в застланный ковром пол, больно дернув ей руку. Милли громко выругалась, но тут же прикусила язык: вдруг квартира до сих пор прослушивается? Она надеялась, что ее прыжка никто не видел. Едва выпустив кресло из рук, Милли прыгнула в Гнездо. – Что фэбээровцы там делали? – спросила она вслух. – Неужели они меня преследовали? К зданию «Бохстеттлера и партнеров» Милли приехала на такси из аэропорта имени Даллеса. Вообще-то ФБР могло заметить ее в аэропорту, хотя Милли верилось в это с трудом. Она ведь теперь выглядит совсем не так, как знакомая им девушка. Зато им известно о «Бохстеттлере и партнерах». Милли кивнула. Вполне вероятно, фэбээровцы поднялись на крышу с той же целью, что и она, – следить за зданием «Бохстеттлера». Ну, тогда ничего страшного. ФБР просто ведут расследование и выбрали для слежки то же самое место. А Милли-то побаивалась, что агенты ФБР – телепаты… Получается, дело не закрыто. Неужели ФБР устойчивее к давлению сверху? Либо давят только на АНБ, а ФБР не трогают. Либо… Милли испугалась. Либо дело закрыто, а она сама – объект нового расследования? Нет, это уже чистая паранойя. Теперь агенты ФБР гадают, что случилось с непонятной блондинкой, сиганувшей с крыши. Милли представила, как они бросаются к парапету, ожидая увидеть и/или услышать, как она падает на землю, но не видят и не слышат ничего. При удачном раскладе они подумают, что тело скрыто кустарником, и потеряют время на поиски. Если ситуация повторится, нужно будет подбросить им труп… Через час Милли вернулась в здание медучреждения в длинном рыжем парике и черно-зеленой трикотажной тунике до колен. Рыжий парик отлично сочетался с зелеными линзами, и Милли была уверена, что не напоминает ни себя прежнюю, ни блондинку, спрыгнувшую с крыши. На шестом этаже принимал детский невролог, и окна его кабинетов смотрели прямо на здание «Бохстеттлера и партнеров». В приемной ждали дети в инвалидных креслах с электроприводом и еще несколько на костылях и в ортезах на суставах ног. Столько боли – Милли чуть не сбежала из приемной, но взяла себя в руки. Боль-то была не в глазах у маленьких пациентов, а в ее реакции. Некоторые играли в настольную игру, хотя двигали фишки и вращали стрелки на магнитных полях с помощью родителей или сопровождающих медработников. Двое на костылях хихикали в углу. «Это просто дети! – упрекнула себя Милли. – Даже если они не могут ходить и двигают только шеей, они все равно дети». В приемной имелось окошко регистратора, но сидевшая там женщина повернулась спиной и разговаривала по телефону, перебирая стопку карточек. Милли отошла в уголок, не видный из регистратуры, и взяла журнал. К Милли подъехала девочка в коляске-вертикализаторе с управлением на вдох-выдох. До этого она следила за настольной игрой, а тут отвлеклась и остановила коляску в нескольких дюймах от ног Милли. У девочки были черные волосы, прямая челка до середины лба, огромные голубые глаза и серебристая коляска. Милли сразу вспомнилась картина Маргарет Кин – портрет худенькой большеглазой малышки, выставленный в хромовой раме. – Привет! – сказала Милли. Женщина, сидевшая в другом конце приемной, оторвалась от книги. – Мэгги, отойди от девушки, – попросила она. – Она мне не мешает, – заверила Милли женщину, покачав головой, потом заговорила с девочкой: – Меня зовут Миллисент. А тебя Мэгги? – Да, как в песне Рода Стюарта [47]. Хотя головной боли от меня больше, чем от той женщины. И я не цепляю парней моложе себя. – Голова у Мэгги двигалась, а вот безжизненные руки ремнями крепились к подушечкам на раме. – Я вообще ничего не цепляю. Сначала Милли подумала, что девочке лет семь-восемь, а теперь поняла, что ошиблась в меньшую сторону. – Почему ты считаешь себя головной болью? – Ну а вы как думаете? Милли склонила голову набок, прищурилась, потом сказала: – Может, ты считаешь, что твоим родителям слишком тяжело помогать тебе. Может, иногда ты злишься и не слушаешь их. Может, иногда ты чувствуешь себя неблагодарной, хотя родители столько для тебя делают. Может, ты считаешь, что никто не в силах понять, каково тебе. Мэгги перестала улыбаться и помрачнела: – Вы психолог, да? – Я консультирую семейные пары, – ответила Милли и, смеясь, добавила: – А ты и впрямь головная боль. – Вот, говорила же я вам. – Мэгги серьезно кивнула. – Могу я спросить, сколько тебе лет? Мэгги задумалась, потом произнесла: – Да, можете. Милли немного выждала, потом улыбнулась и спросила: – Ну, сколько тебе лет? – Через два месяца исполнится десять. А вам сколько? – Через месяц исполнится тридцать три. Биологические часики тикают… – Мэгги, почему ты на коляске? – Чтобы не лежать, как половичок. Милли фыркнула – получилось среднее между смешком и всхлипом. – Я назвала тебя головной болью? Наверное, я имела в виду другую часть тела! – Ладно. Бассейн. Нырок. Маленькая глубина. Мне было семь лет. |