Книга Русская Япония, страница 40 – Амир Хисамутдинов

Подробное описание Морского дома нам оставил редактор газеты «Владивосток» Николай Ремезов, совершивший поездку в Нагасаки. «Визировав свой паспорт в канцелярии, я имел удовольствие познакомиться с нашим консулом князем Гагариным. Мы отправились затем осматривать его любимое создание — «Морской дом», о котором мы писали во «Владивостоке» в прошлом году. Идея Гагарина имела замечательный успех и быстроту осуществления, чему можно позавидовать. Замечательный такт, энергия и уменье сделали идею князя Гагарина близкой для многих русских лучших людей. Употребляемые для этого средства и затем быстрое исполнение и не кое-как, для показу, а основательно, твердо, делают большую честь личности князя Гагарина и вызывают в каждом благодарность его деятельности, как у недругов, так и у друзей, как мне пришлось в этом лично убедиться. Само собой, разумеется, что и я не только присоединяюсь к этому общему голосу, но должен выразить и больше. Удивляться действительно есть чему: осенью задумано, а по весне уже сделано и сделано фундаментально, без копейки казенных денег; ну, да об этом потом».

Морской дом находился недалеко от консульства: к югу от него, на следующей улице. Он размещался в двухэтажном деревянном здании с такой же пристройкой, как у консульства, но меньших размеров. И в доме, и в пристройке на каждом этаже имелись веранды, откуда бухта и вход в нее были видны как на ладони. Около дома был небольшой дворик, в котором планировали устроить сад. Входная дверь, расположенная с северной стороны, вела в довольно просторный вестибюль. Из него шла лестница на второй этаж, устланная ковром. На первом же этаже, прямо у входа, находилась комната заведующего, а направо была устроена биллиардная. Там же располагались столовая и библиотека, в которой имелись преимущественно российские газеты, в том числе владивостокская. Они высылались сюда бесплатно, а иностранные газеты поступали от консула. Книг в библиотеке хранилось немного: с русской литературой в Нагасаки было сложно, так как в городе не существовало не только русской библиотеки, но и вообще какого-либо собрания книг на русском языке. Первую литературу для Морского дома выделил владыка Николай. На стене висели портреты императора и императрицы: дар от них с обещанием покровительства. Имелся там и музыкальный ящик.

На втором этаже Морского дома размещались спальни, рассчитанные не менее чем на 25 человек, но при необходимости в них можно было разместить и гораздо больше моряков. Одно время здесь проживало около 80 человек. В пристройке находились кухня и комната для прислуги. Наверху имелось помещение для фельдшера или медсестры. В доме поддерживался образцовый порядок. Оплата за проживание была установлена в 50 копеек за день, включая еду.

Морской дом строился и существовал исключительно на частные пожертвования, и поиск благотворителей шел постоянно. Этим занимался попечительский совет. Пожертвования во Владивостоке собирал командир Владивостокского порта контр-адмирал Н. А. Гаупт, в Японии к сбору средств подключился владыка Николай. В своем дневнике он записал: «Нагасакский консул князь Гагарин пишет, что предпринятый им матросский дом почти готов, что ныне задумывает еще постройку и основание русской школы в Нагасаки для русских детей, и вместе — для образования из японцев и переводчиков; просит советов на этот предмет». Николай II, пожертвовавший пять тысяч рублей для церкви в Нагасаки, столько же выделил и для Морского дома. Для обустройства нового заведения многое сделал лейтенант Михаил Михайлович Веселкин. Внушительную сумму, 2000 руб., принес благотворительный концерт в Токио, устроенный женой посланника А. П. Извольского. Она написала около 500 пригласительных писем, и на них охотно откликнулись как русские, так и некоторые японцы. К сожалению, сами моряки не особо отличились участием в этом благом деле.

Претворить в жизнь свой проект по созданию русской школы князь А. А. Гагарин по разным причинам не смог. Тем не менее в начале января 1902 г. на одном из зданий Нагасаки появилась вывеска «Russian School». Эту первую русскую школу в Японии открыл Николай Васильевич Машкевич, а освящение ее совершил игумен Вениамин. Русский язык был одним из первых иностранных языков, с которым познакомились японцы. Большую роль в распространении интереса к нему среди жителей Нагасаки сыграла стоянка «Аскольда», и попытки открыть здесь школу русского языка предпринимались неоднократно. В Нагасаки была отправлена и часть тиража «Русской азбуки» (Россия но ироха), составленной и напечатанной в 1861 г. в Хакодате Иваном Маховым. Тогда здесь обучались русскому языку сорок японских мальчиков. Очень часто русские занимались репетиторством, имея семь — восемь учеников. Некоторое время в Нагасакской высшей коммерческой школе (Nagasaki High Commercial School) преподавал В. В. Попов (W.W. Popoff).

Н. В. Машкевич окончил юридический факультет Новороссийского университета. После учебы он работал преподавателем математики в Ришельевском реальном училище в Одессе, потом около десяти лет преподавал в Хабаровске, пока не перебрался в Японию. Найти помещение под школу было непросто. Отношение к русским уже стало меняться в худшую сторону. «Интересен также разговор с вице-губернатором по поводу школы, где вице-губернатор, между прочим, сказал, что между японцами существует убеждение, распространяемое и поддерживаемое англичанами, что раз японец принял православную веру, то он делается русским подданным и больше для Японии не существует». Несмотря на это предубеждение, Машкевич все же добился своего, сумев открыть Русскую школу. Вероятно, она закрылась во время Русско-японской войны.

Владивостокский путеводитель тех лет отмечал: «Большое значение имеет для нас порт Нагасаки, в котором уже перебывали десятки тысяч русских людей на пути из Европейской России, из Порт-Артура, а главное дело, приезжавших сюда лечиться. Здесь постоянно проживает много русских, о чем свидетельствуют даже многочисленные вывески на русском языке, а также основанный для бесприютного русского люда Морской дом. Здесь весьма многие японцы говорят по-русски, а по другую сторону бухты имеется так называемая русская деревня Инаса, где находят постоянный приют наши матросы и простолюдины, где бегают немало полурусских, полуяпонцев Митек, Андрюшек и т. д.».

Увы, Инаса давала приют и другого рода. В 1896 г., на самое Рождество, на Русском кладбище хоронили Ивана Павлова, музыкального квартирмейстера 1-й статьи хора музыкантов начальника экспедиции Тихого океана команды крейсера «Рюрик». 9 февраля того же года в возрасте 25 лет умер Никита Варфоломеевич Дутов. В 1898 г. скончались два русских матроса: Иван Шунин с «России» и Алексей Севастьянов с «Сивуча». На следующий год троих членов экипажа не досчитался крейсер «Рюрик»: Александра Попова, Максима Прохорова и Алексея Васильченко. На крейсере «Память Азова» умерли двое: Омзеле Маутолей и Филипп(?). Понесла потери и канонерская лодка «Кореец»: не стало Владимира Подваркова и Николая Емельянова.

Мария Ивановна Троицкая скончалась 1 июля 1898 г. 38 лет. В 1899 г. умерли губернский секретарь 29-летний Дмитрий Иванович Волосевич и трехлетний Георгий Скуратов. Михаил Иванович Овчинников, 28-летний мещанин из г. Ветлуги, и Николай Григорьевич Рагулин, 35-летний мещанин из г. Рыльск, скончались в один день, 11 декабря 1900 г. История умалчивает о том, что случилось с ними.