Онлайн книга «Манускрипт»
Свято-Успенская церковь находилась в центре небольшой площади, а возле входа под фонарём нёс караул смешанный наряд из двух немцев (кажется, ефрейтора и рядового), и трёх полицаев. Учитывая, что комендатура, по словам Вари, находилась в квартале отсюда, а там рядом и казармы, в течение нескольких минут сюда могла прибыть нежелательная подмога. Вот только гарнизон в своём большинстве оттянется на другой конец города, где вскоре должен прогреметь взрыв. — Ещё две минуты, — глядя на часы, прокомментировал полковник. Однако ни через две, ни через пять минут взрыва не произошло. Народ начал волноваться. Медведев тихо матерился, но поделать в этой ситуации ничего не мог. — Что-то не так пошло у ребят, — бормотал он себе под нос. — Странно, но и выстрелов нет. Если бы они попались — началась бы пальба. Давайте подождём ещё минут пять. Но и через пять минут взрыва не послышалось. Полковник явно нервничал, хоть и пытался скрыть обуревавшие его чувства. Понимая, что операция грозит сорваться, я тихо сказал: — Товарищ командир, разрешите, я снова попробую по-тихому их обезвредить? — В одиночку? Их же пятеро! — Так что же, попытка не пытка, держите их на мушке на всякий случай, но надеюсь, что до стрельбы дело не дойдёт. — Ладно, чёрт с вами. — Лучше Бог, — хмыкнул я, выходя из-за угла. Шагая по булыжной мостовой подкованными сапогами, я тут же привлёк внимание несших дежурство немцев и полицаев. Послышался лязг взводимых затворов, и хриплый голос ефрейтора спросил на немецком: — Wer sind sie? — Ich bin ein major — Intrigant-Service von Willie Vogel. Erhielt den Befehl, um zu überprüfen, wie Sie dienen. В общем, заявил, что был послан с проверкой, и это заявление, сделанное на чистом немецком, слегка расслабило потенциальных жертв, даже полицаев, которые вряд ли могли свидетельствовать, настолько чисто я говорю на языке Гёте. Секундная расслабленность стоила всем пятерым жизни. На этот раз я действовал холодным оружием. Две секунды — и трое корчились на мостовой, держать за распоротое горло, одному я выпустил кишки, а ещё один получил удар точно в сердце и мгновенно упорхнул в Валгаллу. Добив четверых страдальцев, чтобы не мучились, я вытер лезвие о гимнастёрку ефрейтора. Блин, и ведь почти не запыхался! Зато какой прилив адреналина — словно в старые добрые времена. Понятно, что война — это плохо, но в то же время она даёт шанс взбодриться, как никакое реалити-шоу будущего. И она как лакмусовая бумажка, даёт возможность понять, ху из ху. Удостоверившись, что все мертвы, я махнул рукой в сторону затаившихся в ночи партизан. Те оперативно подгребли, принявшись сбивать засов с двери храма. Изнутри послышалось шевеление, чьи-то осторожные голоса. И в этот момент со стороны реки бомбануло! Взрыв был такой силы, что я невольно присел. Да и остальные в испуге замерли. Одно дело, когда ты ждёшь этого взрыва, и совсем другое — когда он гремит вот так, заставляя сердце испуганно уходить в пятки, а забитые крест-накрест досками стекла храма нервно вибрировать. А следом застрекотали далёкие выстрелы. — Твою ж мать, мы же сверяли часы! — выругался Медведев. — Так, мужики, давайте шустрее, сейчас весь город на уши встанет. В этот момент, наконец, Королёву богатырским ударом удалось сбить навесной замок, дверь распахнулась, и внутрь церкви ударили два белых луча от электрических фонарей. — Товарищи, давайте, быстро выходим и за нами, — обращаясь к отпрянувшим от двери арестантам, продолжил командовать полковник. — Скоро здесь будут немцы и полицаи. Все могут идти? — Все, — послышалось изнутри. — Кроме одного, он у нас со сломанной ногой. — Это наш, — встрял я. — Товарищ Медынцев, пойдёмте, поможем нашему пилоту. Сивцев, увидев нас, чуть не прослезился. — Ребята, думал, всё, хана мне, повесят, — дрожащим голосом признался он. — Спасибо вам! — Потом будешь благодарить, Петрович, — оборвал его Медынцев. — Ефим Николаевич, а почему вы в немецкой форме? — Долго рассказывать… Что с Голдой Соломоновной? — Здесь я, — послышался из темноты знакомый женский голос. — Могу сама идти. — Отлично! Тогда двигаемся, а то и впрямь немцы объявятся. В лагере мы оказались под утро. Наше движение сдерживали женщины и одноногий Сивцев, которого мы с Медынцевым стоически тащили на себе всю дорогу. Он висел между нами, изредка отталкиваясь от поверхности земли здоровой ногой, и всю дорогу неустанно благодарил за его спасение. Особенно тяжко пришлось на болотистом участке. Но и его мы героически форсировали. В лагере нас встретили как героев. Варя хоть и не кинулась в мои объятия, но всем своим видом показывала, как она счастлива, что я вернулся живым и даже не раненым. А уж когда ей шепнули, что без моего участия такой итог операции вряд ли был бы возможен, она буквально расцвела. Но ещё оставалась неясной судьбы товарищей, которые устроили запоздалый взрыв. Они явились в лагерь часа через два после нашего возвращения. И, в отличие от нас, изрядно потрёпанными. А что хуже всего — с потерями. Погиб совсем молодой Костя Родионов. — Не сумели мы вовремя заряд заложить, — понурив голову, тихо говорил командир группы Стас Лукьянчик. — Там немцы, будто что-то почуяв, усилили наблюдение за объектом. Костя рискнул пробраться под мост во время смены караула, привязал взрывчатку под опору и запалил шнур. Кинулся оттуда — а там немцы, чуть ли не навстречу. Увидели и открыли огонь… — А вы что же? — глухо спросил Медведев под гробовое молчание обступивших партизан. — А что мы?! — вскинулся Лукьянчик. — Отстреливались, да куда там. Нас пятеро — вернее, после гибели Кости уже четверо — а их десятка два. И это ещё на шум подмога не успела приехать. — Ладно, — тяжело вздохнул после паузы полковник, — что сделано — то сделано. Кабы мы знали, что Коля и товарищ Сорокин так ловко разберутся с охраной у церкви, то и не стали бы устраивать отвлекающий маневр. В общем, отдыхайте, а насчёт тела Родионова попробуем выяснить, куда его немцы дели. Нужно похоронить бойца с соответствующими почестями. Когда Медведев направился в сторону свой палатки, я пристроился рядом и задал ему интересовавший меня вопрос: — Дмитрий Николаевич! — Что, товарищ Сорокин? — Хотел спросить, куда Кузнецов пропал? Он же вроде бы должен был принимать посильное участие в этой операции… — А он и принимал, но как именно — этого вам знать не положено. У товарища Кузнецова своя задача, он обязан отчитываться только мне. — А не боитесь, что немцы кинутся лес прочёсывать? — Думали об этом, поэтому наши люди от моста отходили в другую сторону, петляли, чтобы запутать возможных преследователей. А уж соваться в болота… Конечно, немцы могут найти проводника из местных и прочесать все окрестные леса. Но могут сначала дождаться приезда Коха, а он, по сведениям, добытым товарищем Кузнецовым, появится в Ровно не раньше сегодняшнего обеда. Наверное, всё равно придётся сниматься с насиженного места, менять дислокацию, но, пока вас не отправим — сделать этого не получится. Будем надеяться, что немцы в течение дня не найдут к нам дорогу. А сейчас отдыхайте, вы сегодня были молодцом, на вас я подпишу представление. А заодно и на Костю Родионова… посмертно. Информацию передадим по радиосвязи. |