Онлайн книга «Элитный отряд князя Изяслава»
|
Дружинники Радко столпились вокруг митрополичьего возка: сломалась задняя ось. Хотену пришлось рассказать все последние новости, и на время ось была забыта. – Дивуюсь я, что сие судьбоносное деяние, – заявил отец Клим, – великий князь поручил малоопытному девятнадцатилетнему брату. – А тут, отче митрополите, никакого опыта не требуется, только быстрый конь, храбрость и натиск. – Радко возразил почтительно. – Если белгородцы ждут князя Изяслава, они сами откроют ворота Владимиру. Если останутся верны Юрию, то Владимир поедет от города несолоно хлебавши. Изяслав ведь не надеется взять Белгород правильной осадой – у него нет для того многих месяцев. А ты, Хотен, говорят, уже мечник вместо покойного Сумы-предателя? – Только не думай, старый друже, что я сам его убил, чтобы занять должность покойника, – невесело рассмеялся Хотен. – Да и сети на него, доброхота Володимирки, великий князь сам расставил. Тут емец понял, что сказал лишнее, и прикусил язык. Да поздно: отец митрополит быстро осведомился, о каких сетях речь. Хотен поклонился: – Прости, господине отче, сие я смогу только после войны поведать, да и то, если великий князь разрешит. А пока хочу похвастаться: я теперь не голодранец больше, не только именем одним боярин. Великий князь подарил мне все имение Сумы и его киевскую усадьбу в придачу. Радко, а тебе не ведомо ли, где его усадьба? Разве не на Горе, как припоминаю? – Усадьба Сумы, говоришь? – прищурился Радко. – Да там же сейчас суздальский боярин сидит, Нефед Черный, если мне память не изменяет. А вот если отвоюем Киев, то будем почти соседями, боярин: бывшая усадьба Сумы от моей бывшей усадьбы в двух шагах и улица одна – Сретенская. – Ох, даже не верится… – Хотен расчувствовался. – И добре, что не верится! Хуже нет, как размечтаться – и мордой в грязь! Скажи лучше, что с возком отца митрополита делать? – Где я тебе, Радко, посреди чистого поля новую ось возьму? Послушай, а ведь у Хмыря наши кони, у галицких стрельцов отбитые… Давай посадим… – Чтобы я… верхом… – схватился за сердце отец Клим. – Я с самого детства… Радко схватил друга за рукав и оттащил в сторону. – Разве не знаешь, – зашептал, – что не годится попу садиться на боевого коня, ибо станет тот конь труслив, как заяц? Придумай чего другого. Неужто в обозе великого князя возы не освободились? – На них раненых стрельцов везут. Сделаем вот как. Пошли Соломину, пусть у начальника Изяславовых стрельцов заберет для меня казну и коней Сумы, а тряпки и оружие, доспех пусть себе оставит. Подозрительно мне железо, служившее предателю: как бы тебе не изменило… А на коней Сумы сажай отца митрополита и келейника смело! – Согласен, мечник. Авось, их святые задницы и коней, и седла, на коих изменник сиживал, от скверны избавят. А добро митрополичье, книг его множество, увяжем во вьюки. Я сейчас распоряжусь, а потом давай кулак придавим. Короток отдых, да сладок. Однако не долго пришлось им наслаждаться сном прямо на успевшей просохнуть земле. Неугомонный Изяслав, едва взошла луна, повел поредевшее войско на Белгород – и угадал: на полпути их встретил гонец князя Владимира с ошеломляющей вестью: «Белгород наш!» Повеселевшие, приободрившиеся воины из уст в уста передавали удивительные подробности. Оказывается, сидевший в городе-крепости Юрьев сын Борис и понятия не имел о том, что делается на большой западной дороге, и чуть было не попал в плен. Дружина Владимира Мачешича, с князем во главе, шедшая впереди его отряда, едва не ворвалась в Белгород с разгона, потому что подъемный мост через Ирпень был беспечно опущен и ворота открыты. Только Борисов мытник в последний момент сумел поднять мост, разглядев стяг Владимиров. Борис же в это время пьянствовал с дружиной и белгородскими попами. Передовой отряд весь подтянулся к мосту. Когда они дружно крикнули «Изяслав!», гикнули по-чорноклобуцки и ударили в щиты, Борис Юрьевич, потеряв голову от страха, выскочил из города через Киевские ворота. Тогда белгородцы первым делом сбросили со стены злосчастного мытника, а потом раскрыли ворота и опустили мост через Ирпень, крича, что их князь – Изяслав. Они клялись, что Борис не имел вести о походе Изяслава. Чудом каким-то двужильный Изяслав сумел до света переправить всех венгров в крепость, а утром, оставив в Белгороде Владимира с его отрядом, принялся выстраивать венгров и оставшиеся у него русские дружины для последнего броска на Киев. Когда колокола ударили к заутрене, он вызвал к себе Радко и Хотена, закусывающих наскоро с другими дружинниками. Великий князь сидел на коне у церковной паперти, рядом с ним нахохлился мрачный отец митрополит, верхом на боярском дорогом коне с серебряной сбруей выглядевший, на взгляд Хотена, как ворон, оседлавший павлина. Громко трещали факелы в руках у княжьих слуг. – Книг я не оставлю, и не проси меня о том, – ворчливо пенял отец митрополит великому князю. – Нет у меня доверия к твоим грязным обозникам. Не ответив, великий князь обратился к боярам: – Радко и Хотен! Уж так оно в жизни устроено: ежели коняга усердно тянет, хозяин на воз еще больше добавит тягости. Сослужите и вы мне наиважнейшую в сем походе службу. Я уже коленопреклоненно, со слезами упросил господина отца митрополита… – Это у него называется «упросил», – проворчал митрополит Клим. – …а теперь и вас прошу. Надобно будет первыми, за полчаса до войска, провезти в Киев Золотыми воротами отца митрополита Клима и помочь ему в Святой Софии. Он знает, наш господин отец, чего там производить: набат, после благовест, хоругви, и чтобы причт Софии с отцом митрополитом во главе встретил меня торжественно за городом, из Золотых ворот выйдя. – Въехать в неприятельский Киев, с одним десятком дружины? – прищурился Радко. – Притом отвечая за жизнь митрополита? Про конягу ты верно сказал, княже… – Жизни отца митрополита мало что грозит, не то что вашим. Отче митрополите! Шелом на тебе под клобуком вижу, а кольчугу не забыл ли поддеть? – И не снимал еще. Весь ржавчиной провонял. – Враги отца митрополита не станут его убивать. А вы, бояре, на войну выехали – так о чем речь? Если Юрий выбежал из города, как думаем мы с Хотеном… Ты же и сейчас того мнения, мечник? – Да, я надеюсь, великий княже. Уверенности быть не может. – Если выбежал, ваше задание яйца выеденного не стоит. Если он решил обороняться, вас обстреляют суздальцы. Отступите тогда – мне ли тебя, Радко, учить? Отца митрополита прикроете щитами. Кому-то не повезет, кто-то к нам целый выедет. – Могут и заманить, – сурово промолвил митрополит. – А за спинами нашими опустить ворота. – Вы ж не дураки, правда, бояре? А буде полонят вас, либо я с венграми и с черными клобуками добуду Киев и из поруба выручу, либо выкуплю. И в сем крест целую. Радко вздохнул столь шумно, будто верблюд. Хотен спросил: – Когда выступать, великий княже? |