Онлайн книга «Пока тебя не было»
|
– А. Может, ему за спину? – Да. Два… – С каждой стороны. Ифа расставила их так, чтобы они попадали в кадр. Снова посмотрев в видоискатель, она улыбнулась. Из-за ракурса сушефы казались маленькими, ничтожными пигмеями позади своего господина. Эвелин протянула руку за снимком. Взглянула на него, зачесала волосы ото лба, шагнула к камере, и Ифа осознала, что, как всегда в этот момент, издала долгий шумный выдох, и стала ждать успокаивающего «щелк-тррр-щелк» мудреного внутреннего устройства камеры. Но тишину ничто не нарушило. Эвелин выпрямилась. Нахмурилась. Сказала: – Так. Ифа бросилась вперед. – Что? Осмотрела камеру, проверила свет в комнате. – Что случилось? Она снова повернулась к Арно и увидела, что что-то не так. В чем дело? Арно был на месте, угрожающе склонившись над столом, сушефы сгрудились позади; ножи поблескивали на солнце, как надо. Но чего-то не хватало. Потом она увидела, что нет одного из сушефов. Ушел. Вместо четверых осталось трое. Ифа отыскала его у черного хода, возле мусорных баков, с сигаретой. – Здрасте, – начала Ифа, подавляя желание схватить его за рукав и затащить обратно. – Когда закончите, может быть, вы могли бы… – Это Эвелин Неметов, да? – перебил ее он. Ифа подняла брови. – Да. – Я так и думал. – Он затянулся. – Это нечто, хотя сомневаюсь, что он, – сушеф кивнул в сторону кухни, – имеет хоть малейшее представление о том, кто она. – Ладно. Слушайте, мне, правда, нужно… – Я видел ее последнюю выставку в МоМА. Невероятно. Эти фотографии семей, которые живут на улице. Вы тогда с ней работали? – Эммм, да. – Ифа кивнула, потом покачала головой, не понимая, куда приведет этот разговор. – Работала. Может быть, вы… – Наверное, потрясающе это, быть ее ассистентом. – Да. Так вот, было бы здорово, если бы вы вернулись в кухню, потому что… – Я не могу оказаться на вашей фотографии. Ифа уставилась на него. Он был примерно ее лет, может, чуть постарше. Кожа у него была молочно-бледная, как у того, кто слишком много времени проводит в помещении, сам долговязый, буйные черные кудри рвались из-под поварского колпака, и глаза были такими темными, что в них терялись зрачки. Он стоял со скрещенными руками, привалившись к мусорному баку, и смотрел на Ифу нахмурившись. – Ее ведь опубликуют, да? В журнале или в газете. Я бы очень хотел на ней быть. Но не могу. Ифа перенесла опору с одной ноги на другую. – Не понимаю. Что вообще может… Он коротко рассмеялся и бросил окурок на землю. – Вы англичанка, да? – Нет. – А по выговору англичанка. – Ну а так нет. – А кто вы тогда? Ифа вздохнула. – Человек, занятый работой. Слушайте, нам нужно, чтобы за ним стояли четверо. Кадр не получится, если будет трое. Мне нужно, чтобы вы вернулись… – А что, если, – Эвелин внезапно шагнула между ними, – вам надеть темные очки? И колпак натянуть поглубже? Так можно? Он взглянул на нее. Потер щетину ладонью. – Для вас, Эвелин Неметов, – серьезно сказал он, – я на это пойду. Эвелин склонила голову. Порылась в кармане и вынула солнцезащитные очки, маленькие синие диски, висящие в проволочной оправе. – Наденьте мои. И она похлопала его по руке, отдавая ему очки. – Не понимаю, – взорвалась Ифа, – да почему… Эвелин перевела взгляд с парня на Ифу, потом обратно или на отрезок воздуха между ними, словно искала там какой-то текст, который ее интересовал. По лицу скользнула тень неодобрения – и тут же исчезла. – Полагаю, наш друг – человек принципиальный. Я права? Он надел очки и улыбнулся Эвелин. Эвелин повернулась к ней. – Он уклонист, Ифа, – пробормотала она. – Ты вообще газеты читаешь хоть иногда? Съемка пошла сама собой во второй половине дня. Эвелин щелкала, потом смотрела, щелкала, смотрела. Уходила в одну сторону, потом в другую. Ифа металась по площадке, меняя объективы, вставляя пленку, помечая использованные катушки и складывая их в сумки. Завтра, она знала, предстояло работать допоздна, проявлять это все. Когда Эвелин сказала: «Ну, все». Арно спрыгнул со стола, заключил ее в объятия и повел выпить по бокалу вина. Ифа занялась долгим делом развинчивания штативов, укладывания камер в футляры, разборкой освещения. Когда она рассовывала объективы по мешочкам, кто-то подошел и встал рядом. – Вся хорошая работа остается на нашу долю, да? Ифа прищурилась, глядя на него снизу вверх. – А то как же. – Мне нужно начистить и нарезать десять фунтов моркови завтра, прямо с утра. – Везет же. – Надеюсь, вам по крайней мере за это прилично платят. Ифа хохотнула. – Мне вообще не платят. Он уставился на нее с открытым ртом. – Да ладно, серьезно? – Ага. – Она вам не платит? Как так? Ифа подняла глаза. Он избавился от униформы, из рукавов футболки торчали длинные, бледные, мускулистые руки. Знак ПОЖАРНЫЙ ВЫХОД у него за головой, казалось, перестраивался, чтобы ее предупредить: ПОЗОРНЫЙ ВЫХЛОП или что там, ПОЖАЛУЙ, ТОТ? – Ассистентам фотографов обычно не платят. Мы это делаем ради… – Славы? – Я собиралась сказать «опыта». – Слушайте. – Он вытянул ногу и потрогал сумку носком ботинка. – Простите, что назвал вас англичанкой. Ифа. – Он словно обдумывал ее имя, широко улыбаясь. – Понял. Ирландское, да? – Ага. Ева по-нашему. – А пишется как? В ответ она продекламировала нараспев: – И-ф-а [8]. – Поразительно. Всего одна согласная. Как будто ваши родители бросили камешек на пишущую машинку и просто назвали вас тем, что отпечаталось на странице. Она застегнула молнию на сумке. – Вы всегда такой вежливый? Он снова улыбнулся. – Может, нам сходить пообедать? – Пообедать? – повторила она, тыча пальцем в сторону окна, за которым темнело небо. – Поздний обед, – сказал он. – Давайте, поучите меня ирландскому. Я вас могу научить шестью способами резать морковку и как лучше скрыть свою личность. Ну кто устоит? |