Онлайн книга «Война детей»
|
Один из официантов наконец отделился от своих азартных коллег и, поправляя по дороге салфетки и приборы на пустующих столах, подошел к портьере. Остановился. Белобрысый, с пухлыми синеватыми губами и золотым зубом. Заказ он не записывал. И так запомнит: две чашки кофе и несколько конфет «Чародейка». С такими запросами могли бы зайти в кафе-автомат… Марина чувствовала неловкость и раздражение. – Чем это вы перепачкались? – произнесла она. Официант оглядел свой живот, переломился в талии и оглядел брюки. Бурое пятно величиной с ладонь, точно след от шлепка. – Каша какая-то, – вяло проговорил официант и, подобрав со стола салфетку, попытался стереть пятно. Но больше размазал. – А вы неряха, – не меняя тона, произнесла Марина. Официант с изумлением оглядел клиентку. Перевел взгляд на Глеба: – Не нравится – займите другой столик… – Не нравится! – Марина бросила сумку на свободный стул, показывая, что никуда отсюда не уйдет. Она и сама не понимала, что с ней происходит. Отвернулась в сторону и молчала. Еще немного, и она заплачет, не сдержаться ей… – Знаешь… Я, кажется, поеду на конференцию в Ленинград. И, если появится возможность, выступлю с сообщением. Марина продолжала смотреть в сторону. Пронзительно и недовольно мяукнула электрогитара, точно гигантский кот. Марина вздрогнула и прошептала: – Паразиты! – и рассмеялась, обернувшись к Глебу: – Это же здорово, Глебушка! Такой огромный институт, сплошные ученые, и вдруг – твое сообщение… Она погладила рукой скатерть. Глеб накрыл ладонью ее пальцы. Холодные, с перламутровыми ногтями. Он знал, о чем сейчас думает Марина. Хорошо, что он уедет, сменит обстановку… При чем тут конференция? Подумаешь, конференция. Сколько их будет у Глеба? Но такой не будет, и дай бог, чтобы никогда, никогда больше не было! – Это хорошо, что ты уедешь в Ленинград. – Да. Но потом я вернусь. – Но это уже будет… потом. Потом! Марина спрятала руки под стол. – Я не ждала тебя сегодня. – Решила, что я скроюсь где-нибудь в лесу? – Нет. Я так не думала… Просто я не ждала тебя сегодня. Обычно предчувствие меня не подводит. – На этот раз предчувствие тебя подвело… Я пришел, чтобы сказать тебе… – Что ты собрался в Ленинград на конференцию, – перебила Марина. Торопливо. Точно испугавшись того, что Глеб сейчас скажет. Но ведь она так ждала этой минуты. Почти целый год ждала. Но почему он не хотел сказать ей это раньше? И сказал ли бы вообще, если бы не эти, последние, усталые сутки? В зале погас свет. Большой шар, висящий под потолком, медленно закружился, разбрасывая во все стороны яркие зайчики. Негромко вздохнула электрогитара, разбуженная треском барабанных палочек. Оказывается, у гитары приятный и глубокий звук. Мальчики на маленькой эстраде в малиновых своих пиджаках напоминали Марине сказочных гномиков. Особенно тот, с краю. В руках у него – хрустальная палочка-флейта. Он так смешно раздувал пухлые щеки и так старался! Досадно только, что Марина его не слышала: все заглушала электрогитара… Неожиданно малиновый флейтист пропал – его заслонила фигура официанта. Он шагнул к столику. Ловким движением официант опустил на край стола поднос, перемахнул салфетку через плечо и принялся расставлять приборы. Марина придвинула к себе маленькую кофейную чашечку. – Это они прислали? – кивнула она в сторону малиновых гномиков. – Кто? – не понял официант. – Заказ доставил. – Знаете, а вы вообще-то парень неплохой. И пятно почистили? Или в темноте не видно? – Почистил, – согласился официант. Будет он спорить. Нужно очень. Какая-то странная клиентка. Чокнутая, что ли? – Послушайте, в какую вы там играли игру? У буфета? – А… в номерки. – Интересно? – Кому как, – уклончиво ответил официант. – Когда выигрываешь, интересно. И он отошел, выпуская стайку зеркальных зайчиков. Хищных и нетерпеливых. Они били по глазам. Глеб отодвинулся. Но зайчики его и там нащупали и били, били. Точно трассирующие пули. По рукам, по груди. Сползали с потолка, стекали со стены. Прыгали с пола… – Это огоньки, – пробормотал Глеб, – сигналы милицейской машины… Уйдем отсюда! – он наклонился и опустил лицо в вытянутые ладони. Темные волосы сливались с воротником пиджака. Марина чувствовала запах их – такой знакомый, сухой. Она обхватила его голову руками: – Успокойся, успокойся… Она целовала его волосы, висок, лоб, пальцы: – Успокойся, успокойся… Глеб поднял лицо. Казалось, зайчики только и ждали этого мгновения. Скользнули вниз белыми сухими слезами. Растеклись по столу, ударили в портфель. Глеб поднялся и, пригибаясь, торопливо пошел к выходу. И зайчики целились ему в затылок холодными точными выстрелами. И в спину. Все подгоняя и подгоняя. У двери он не выдержал и побежал. Марина подхватила сумку, подобрала с пола его портфель и бросилась следом. У эстрады она придержала шаг. Маленький флейтист прикрыл в экстазе глаза. Оказывается, он был в замызганных туфлях и без одной пуговицы на мятом малиновом пиджаке. Прыщи густо засеяли его пухлые щеки. А у задней стойки буфета все резались в номерки. Марина сунула в руки белобрысому официанту три рубля… Глеба нигде не было видно. Марина сбежала с лестницы и свернула к двери, ведущей на рабочий двор. Единственная лампочка тускнела в глубине двора, над свалкой пустых ящиков. – Глеб! – негромко крикнула Марина. Переждала немного: – Я знаю, ты здесь, Глеб, – она решительно вошла во двор, зацепилась ногой за проволоку. – У, черт! Послушай, не дури. Я тут шею сломаю. – Ну что ты там? – Глеб вышел из темноты. – Убежал! А портфель оставил. Ты в нем кирпичи таскаешь? Пальцы онемели. Возьми его наконец! Шкаф, а не портфель. Они вышли на улицу. Сырой воздух охватил лицо и руки влажным компрессом. – С таким портфелем не то что в Ленинград – на международные конгрессы можно ехать. – Что я и сделаю, – ответил Глеб. – Со временем. Если ничего не изменится. Марина взяла его под руку. – Что изменится? Что? Если бы что изменилось, то давно бы уже изменилось. Давно! – и, отделяя предыдущую фразу неуловимой паузой, произнесла: – Ты ведь хотел мне предложение сделать, так? Глеб усмехнулся, но промолчал, прижимая к себе руку Марины. |