Онлайн книга «Война детей»
|
Сколько раз инвалиды, собравшись, его лупили! Но ничего не помогало. Ровшан притихал на день-два и снова принимался за свое, если не было поблизости другого милиционера, чтобы никто не знал о его проделках. Особенно он боялся одного инвалида – маленького, хромого, с палкой. Тот дубасил участкового своей палкой и поносил на весь рынок так, что появлялся сам директор – толстяк Сеидов, отец нашего школьника Вовки Сеидова. Директора все боялись: и Ровшан, и инвалиды. Но с некоторых пор хромой инвалид перестал появляться на рынке. Может быть, вылечился и вернулся на фронт, не знаю. И Ровшан вновь распоясался. Я дотронулся до цепочки от кобуры. – Чего тебе? – не отрывая взгляда от инвалидов, недовольно спросил лысый Ровшан. Даже через цепочку чувствовалось, как он напряжен, как он весь готовится к своему знаменитому прыжку из тени. – У меня собаку украли. – Потом, потом… Иди гуляй! Ровшан с силой надавил на мое плечо. Я ему мешал, путался в ногах. И тут раздался громкий крик моего лучшего друга Бориса: – Полундра! Ровшан! Ровшан! Инвалиды тревожно вытянули шеи и смотрели в нашу сторону, как дикие козы при сигнале опасности. Многие торопливо прятали свой товар в шапку. Цепочка от кобуры – словно кусок телеграфного провода: я почувствовал, как Ровшан размяк, расплылся, напряжение пропало. Он посмотрел на убегающего Бориса. – Твой товарищ, да? – Ровшан лениво покинул тень дома и вышел на опустевшую площадь. Я не отставал: – У меня собаку украли и убили. – Ну и что? Сколько людей на фронте убивают! – Из нее мыло сварили. – Разве мыло из собак делают? – Ровшан вытянул свою кривую ногу и посмотрел, не сбилась ли обмотка. – Чему вас только учат в школе!.. – Мой Дезик – сын кавказской овчарки Маргошки, – произнес я, когда Ровшан перестал любоваться своими рыжими обмотками. – Ну и что? Я тоже сын своей мамы. – Я знаю, кто убил Дезика, – продолжал я. – И мыло сделал. – Кто? – Тетка Марьям. И знаю, где она мыло свое варит. Ровшан достал из кармана кисет – точно такой, какие продают инвалиды. – Надо еще проверить, кем твоя мама работает, – вдруг заявил Ровшан. – А что? Она бухгалтером работает, – почему-то растерялся я. – Возле денег крутится, да? – Не кассир, а бухгалтер. – Бухгалтер – тоже человек… Иди гуляй. Еще проверим, какой она бухгалтер. Ровшан повернулся ко мне спиной, над которой сияла лысина… За углом меня поджидал Борис. Я рассказал о своем разговоре. Борис ответил, что другого он и не ожидал. Скорей бы окончилась война и вернулся бы старый милиционер, черноусый любимец наших ребят. Вечером у тутовника выстроилась очередь. Люди держали в руках кастрюли, банки, бутылки. Рядом бродили собаки. Их осталось совсем мало. Люди молча поглядывали на ворота. К семи часам, как обычно, послышался шум повозки, хоть часы проверяй. – Всем, всем хватит, – успокаивала людей тетка Марьям, прижимая к животу огромный бидон. Второй бидон ей помогли донести женщины. – Только руки вот помою. Гигиена, да. Чувствовалось, что она работает в больнице, знает правила. – Да не оставит тебя Аллах без радости, – донеслось из очереди. – Что бы мы без тебя делали, Марьям-ханум… Очередь оживленно зашевелилась и вытянулась еще метров на десять – в нее встали те, кто поджидал хаши, сидя на скамейках. Тетка Марьям нацепила серый передник с огромным карманом и вынесла из комнаты литровую кружку. Она оглядела очередь и деловито подвернула рукав, обнажая волосатую тощую руку. Сейчас начнется торговля. Литр – десять рублей. Через час все кончится. Только собаки еще долго будут кружить возле повозки, облизывая черные доски… Борис толкнул меня локтем: пора. Я взобрался на перевернутый ящик. Я был очень спокоен, ведь всех, кто стоял в очереди, я знал всю жизнь. Они жили в нашем доме, или в соседнем, или через улицу… – Соседи! Товарищи жильцы! – крикнул я. – Тетка Марьям – спекулянтка и убийца! Она даже мыло варит из собак и продает. Она моего Дезика убила. Знаете, сына кавказской овчарки Маргошки… – я вытянул из кармана ошейник: – Вот! Я и Борис нашли в Бузовнах, у нее дома. Там был целый казан мыла… Я замолчал. Я не понимал, почему люди молчат. Мне казалось, что сейчас должны опрокинуть телегу, а тетку Марьям связать и отвести в милицию, как тогда, когда поймали у нас во дворе вора – он стащил с веревки белье. Но люди молчали. – А это хаши? Откуда она берет по два бидона? И спекулирует. А вы еще спасибо говорите, не стыдно? Я не знал, что еще сказать. Вот если бы кто-нибудь меня поддержал. Хотя бы один голос… – Вай атон… Разве это ребенок? – тетка Марьям засмеялась и хитро повела головой. – Первый апрель. Он с утра всех обманывает. – Неправда! – закричал я. – Мы были в Бузовнах. Все видели. Марьям оглядела очередь. Мы молчали, глядя на толпу. Она стояла возле своей телеги, а я – на перевернутом ящике. Словно мы перетягивали с разных концов длинный канат – этот живой канат, раскинутый под тутовником. – Слушай, Лятифа, иди, я налью тебе хаши, а то, боюсь, тебе не достанется, – произнесла тетка Марьям добрым усталым голосом. Из очереди вышла жена лысого Ровшана и подала синюю новенькую кастрюлю. – А нам, а нам?! – из очереди раздались испуганные голоса. – Ты ведь сказала, всем хватит… Тетка Марьям выпрямилась с кастрюлей в руках: – Я через весь город тащу эти несчастные бидоны. Для вас! А вы слушаете этого паршивого маленького шакала? Толпа притихла, но в следующую секунду кто-то крикнул: – По шее ему надо дать! Чтобы не врал… Я видел злые глаза и выкрикивающие что-то рты. Но никто не решался покинуть очередь. И тут мой лучший друг Борис вскочил на телегу и что было сил ударил ногой бидон. Тот свалился. Желтая жирная вода хлынула на землю. Очередь оцепенела. Борис метнулся к воротам, я – за ним. И в следующее мгновение толпа бросилась за нами. Многих из них я знал всю жизнь. Они жили в нашем доме, или в соседнем, или через улицу. Они бежали и орали, как тогда, когда ловили вора, что украл с веревки белье. И даже страшнее. Так мне казалось. Борис выскочил на улицу. Я – за ним. Очутившись на улице, я захлопнул ворота и подставил ногу. Я уже говорил, что могу так подставлять ногу, что и трактором дверь не сдвинуть. Кто-то уже лез через забор. Но в это время Борис уже скрылся за углом. Я что было сил побежал за ним. |