Книга Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации, страница 78 – Эрик Шредер

– Они хотят от тебя, чтобы ты пил с ними вино и пел песни для них, – сказал аль-Малик. – Ты не брат мне, если пойдешь к ним…

«Когда я пришел во дворец, – повествует Исмаил, – ар-Рашид заставил меня обедать с ним. После обеда придворный лекарь посоветовал выпить вина.

– Я буду пить, если только Исмаил выпьет со мной, – сказал ар-Рашид.

– Но я дал клятву, что не буду делать ничего подобного, – ответил я.

Халиф настаивал, и мы выпили по три стакана вина каждый. После этого был отдернут занавес, и появились девушки, которые начали танцевать и петь. Ар-Рашид слушал, играя четками из драгоценных камней, но вскоре он взял лютню из рук девушки, надел на гриф четки и положил лютню с четками мне на колени.

– Спой нам что-нибудь; ты можешь искупить свою клятву ценой этой безделицы, – сказал мне халиф.

Я взял инструмент и спел:

Ар-Рашид был очень доволен; он приказал принести копье и тут же прикрепил к нему знамя наместника Египта и протянул его мне. Я правил Египтом два года, за это время я установил в провинции порядок и справедливость и вернулся в столицу на пятьсот тысяч динаров богаче, чем был, когда покинул ее».

* * *

Когда в Басре умер ее правитель, принадлежащий к династии Аббасидов Мухаммед, двоюродный брат халифа Мансура, ар-Ра-шид конфисковал всю его собственность, общей стоимостью пятьдесят миллионов дирхемов (в деньгах и в движимом имуществе), не считая земель, поместий и дворцов. Ежедневный доход правителя, по слухам, составлял сто тысяч дирхемов.

Однажды, когда Мухаммед, вместе с судьей Саваром, ехал по улицам Басры в свадебной процессии своей двоюродной сестры, некий человек выскочил из толпы и подбежал к его лошади. Это был юродивый, известный всем в городе, по прозвищу Баранья Голова.

– Мухаммед! – крикнул он. – Разве справедливо, что ты получаешь в день сто тысяч дирхемов, тогда как я, прося подаяние с утра до вечера, едва могу насобирать полдирхема? – Затем, повернувшись к судье, он произнес: – Если это ты называешь справедливостью, я не верю в такую справедливость!

* * *

«Однажды, когда я сопровождал ар-Рашида в паломничество в Мекку, – рассказывает казначей Фадл ибн Раби, – после исполнения положенного ритуала он спросил меня:

– Есть ли в этом городе праведник, которого мы могли бы посетить?

– Да, есть один Божий человек по имени Санани, – ответил я.

Мы вошли в дом того человека и поговорили с ним, а когда собирались уходить, халиф спросил у богомольца, есть ли у него долги. Да, ответил тот. Тогда ар-Рашид приказал мне заплатить его долги.

– Фадл, мне хочется посетить еще кого-нибудь, более достойного, – сказал мне халиф, когда мы вышли на улицу.

Тогда я отвел его к Суфьяну, сыну Уяйны. Заканчивая свой визит, повелитель также приказал мне заплатить долги праведника.

– Где-то неподалеку, как мне помнится, живет Фудайл, – сказал халиф, когда мы вышли на улицу, – пойдем навестим его.

Подойдя к дому Фудайла, мы услышали, как он читает Коран, где-то в верхних комнатах. Мы постучали в дверь.

– Кто там? – раздался голос сверху.

– Повелитель правоверных, – ответил я.

– Какое мне дело до повелителя правоверных?! – ответил Фудайл.

– Но ведь пророком сказано, что «человек не должен грубить, даже если его отвлекают от почитания Бога»?

– Да, такое Предание есть, – ответил Фудайл, – но есть и другое: «Восторг в Исполнении Его Воли делает честь гостям»; вы можете считать, что я низок, но я считаю себя возвышенным.

Тем не менее он спустился и открыл дверь. В комнате, куда он провел нас, было темно – он нарочно потушил лампу, – и халиф вынужден был пробираться на ощупь; неожиданно их руки встретились. Фудайл вскрикнул, как от боли.

– Никогда я не встречал такой изнеженной, холеной руки, – сказал он, – будет странно, если ее владелец избежит адского пламени!

Как только он произнес эти слова, халиф залился слезами, силы оставили его, и на минуту он потерял сознание.

– О Фудайл, – произнес ар-Рашид, придя в себя, – дай мне наставление, поддержи меня своим словом!

– Когда твой предок, приходившийся дядей Избранному Богом, – отвечал Фудайл, – спросил однажды пророка: «Смогу ли я править людьми?» – пророк ответил ему: «Я хотел бы видеть тебя, дядя, обладающим более ценным даром, с помощью которого ты, хотя бы на мгновение, смог править самим собой». Он имел в виду следующее: быть полностью покорным Богу, хоть на мгновение, – большее блаженство, чем быть почитаемым другими в течение тысячи лет. Когда мертвые воскреснут, то, что было властью и славой, станет стыдом и позором.

– Продолжай! – сказал ар-Рашид.

– Когда Омар, сын Абд аль-Азиза, стал халифом, он позвал трех мудрецов и спросил у них: «Как мне быть в этом несчастье, поскольку именно несчастьем я считаю то, что стал халифом?» Один из них ответил: «Если ты хочешь прожить завтрашний день без печали и без греха, считай каждого старца своим отцом, каждого мужчину – своим родным братом и каждого ребенка – своим ребенком. Отцу окажи почет, брату вырази уважение и ребенку дай свою любовь». – После небольшой паузы Фудайл продолжил: – О повелитель правоверных, я боюсь за тебя! Со своим прекрасным лицом ты в конце концов можешь попасть в Геенну Огненную! Ты должен бояться Бога и исполнять свой долг перед Ним. И делай это лучше, чем ты делал до сих пор.

Харун спросил Фудайла, есть ли у него долги.

– Да, я имею долги перед Господом в послушании Ему, и горе мне, если Он потребует их сию минуту!

– Я говорю о твоих долгах людям, – сказал халиф.

– Хвала Господу! Он милостив ко мне, и у меня нет причин жаловаться Ему на Его слуг, – ответил праведник.

– Ну хорошо, возьми тогда это на свои нужды, – сказал ар-Ра-шид, пытаясь вручить Фудайлу кошелек с тысячей динаров.

– Все, что я сказал, не принесло тебе пользы; ты опять поступаешь неверно! – воскликнул Фудайл.

– Но почему, что же здесь не так? – удивился халиф.

– Я желаю, чтобы ты попал в рай, ты же желаешь, чтобы я попал в ад. Ты не понимаешь, что тут неправильно?

Когда мы уходили, слезы стояли в глазах Харуна ар-Рашида, да и у меня тоже.

– О Фудайл, ты поистине святой человек! – сказал халиф.

Впоследствии, когда Ибн Уяйна, который принял подарок халифа, упрекал Фудайла за то, что тот отказался от кошелька, Фудайл схватил почтенного богослова за бороду и сказал: