Онлайн книга «Никто не заплачет»
|
– Давно, Сонечка, очень давно. – Значит, вы ждали его у нас во дворе, увидели, как меня затаскивают в машину, и поехали следом? Кстати, откуда вы знаете, как меня зовут? – Я слышал, случайно. И Веру я знаю… То есть я с ней не знаком. Она очень похожа на мою бабушку в молодости. Если посмотреть старые фотографии… – Если вы знали, что он бандит, почему не подошли к Вере или ко мне, не предупредили? – Я хотел сначала. Но потом подумал, вы не поверите. Представь, подходит совершенно незнакомый человек и говорит такое. А далее если бы вы и поверили, все равно – ну что бы вы с ним сделали? – Мы бы пошли в милицию. А почему вы не сообщили в милицию? – Я не могу идти в милицию. Меня арестуют. Понимаешь, пока я его вычислял, выслеживал, я… В общем, я убил несколько человек. И вот сейчас, только что еще двоих. – Вы меня спасали. Вы не виноваты. За это не могут арестовать. – Могут. Соня долго молчала, потом спросила: – Этого, с ширинкой, вы застрелили? – Я случайно зашел в подъезд, спрятался от дождя. И увидел… Я знаю, что такое астма. Если бы у девочки не начался приступ, возможно, я бы не стал в него стрелять. Я понимаю, он больной, сумасшедший, но я не мог сдержаться. – Я бы тоже не сдержалась. Девочку зовут Лида. Ей уже лучше. Из реанимации перевели в обычную палату. Вы только его убили? И этих двоих? И все? – Нет… Впервые в жизни Володя мог выговориться. Он говорил тусклым, ровным голосом. Соня слушала затаив дыхание. Они давно въехали в Москву. Володя вел машину уже не так быстро, нельзя было превышать скорость. – А что будет, когда вы убьете его? – тихо спросила Соня, дослушав до конца. – Не знаю. Мы скоро приедем. Ты останешься в машине. Ни в коем случае не выходи. У тебя есть часы? – Нет. – Ладно. Там в куртке маленький карман, внутренний, на «молнии». Открой. Соня осторожно достала круглую золотую коробочку с толстой короткой цепочкой. – Ничего себе, – присвистнула она, – настоящие старинные. Такие в жилетном кармане носили. Неужели они еще идут? – Она прижала часы к уху и услышала тихое тревожное тиканье. – Можно открыть? – Там плоская кнопка сбоку, нажми. Ты будешь ждать двадцать минут. Если через двадцать минут я не выйду, ты пойдешь в милицию. Ты знаешь, где милиция? – Да. А он не убьет Веру? – Сначала он должен получить от нее какую-то информацию. Ему что-то надо от нее. Если бы он хотел просто убить, давно бы это сделал. Я успею. Она ведь не скажет сразу, в ту же минуту. – Она понятия не имеет, что именно он хочет узнать. Она вообще за него замуж; собралась. Представляете, за него замуж… – Не отвлекайся, – перебил Володя, – у нас очень мало времени. Слушай внимательно. В милиции ты назовешь адрес и скажешь, что там находится Сквозняк. Ты поняла? Сквозняк. – А если он выйдет первым из подъезда? – осторожно спросила Соня. – Тогда ты тоже пойдешь в милицию, но так, чтобы он тебя не заметил. Ты пойдешь и все расскажешь про него. – Они не поверят. – Возможно, и не поверят сначала. Но потом все равно придется… И вот еще… если я не вернусь, ты эти часы оставь себе. Только не разбей, не потеряй, ладно? Их еще мой прапрадедушка носил, в жилетном кармане. – Вы вернетесь, – убежденно сказала Соня, – я точно знаю. * * * – Семен? Рад тебя слышать. Как здоровьице? Как Маша? – раскатистый генеральский бас гудел в трубке так, что уху было щекотно. – Все нормально, Гена, спасибо. Скажи, пожалуйста, кто у тебя работает по Сквозняку? В трубке возникла долгая пауза. Было слышно, как генерал напряженно сопит. – А что? – спросил он наконец. – А то, что я могу сказать адрес, по которому твои ребята его возьмут в ближайшие сутки. Генерал тяжело, с присвистом, засмеялся. – Сема, у нас сегодня разве первое апреля? – Гена, – жестко сказал Кац, – мы с тобой оба старые слишком шутки шутить. Только что у меня были молодые люди. Они владеют информацией, которая Сквозняку нужна позарез. Суть информации они не знают. И никто не знает, но это сейчас не важно. Ты просто запиши адрес и пошли по нему группу захвата как можно быстрей. – Ну, валяй, записываю, – даже через телефонную трубку Семен Израилевич чувствовал, как генерал снисходительно улыбается. Он медленно продиктовал адрес, телефон и код домофона Веры Салтыковой. – Гена, ты записал? – Записал, Сема. Спасибо за информацию. Приму к сведению. – Ты не к сведению, ты меры принимай. Срочно. Мне что, 02 звонить, дежурной все объяснять? Это серьезно, Гена, пойми наконец. Там еще и ребенок десятилетний под прицелом. – Сема, ты знаешь, как я к тебе отношусь, но не надо учить меня, ладно? За Сквозняком у меня уже несколько лет половина Петровки охотится, а ты звонишь и говоришь: какие-то молодые люди… записывай адрес. Ну смешно, в самом деле. – Во-первых, не какие-то. Ты помнишь полковника Курбатова? Ты с ним был знаком. – А, тот чекист, который застрелился? Ну, помню. – Так вот. У вдовы полковника было два сына, остался один. Если ты не вышлешь группу по этому адресу у тебя, Гена, будет сегодня три трупа. Сын полковника, женщина тридцати лет и ребенок десяти лет. А возможно, и четыре. Там еще пожилая женщина, детский врач. Они все – свидетели. А ты знаешь, как Сквозняк поступает со свидетелями. А потом вы за ним еще три года будете бегать всей Петровкой. – Хорошо, Сема, не горячись, я понял. Положив трубку, генерал вызвал по селекторной связи своего адъютанта и мрачно спросил: – Кто у нас сейчас работает по Сквозняку? – Группа майора Уварова, товарищ генерал, – доложил адъютант. – Найди мне Уварова. – Слушаюсь, товарищ генерал. Через пять минут адъютант сообщил: – Товарищ генерал, майор Уваров с группой на операции, под Москвой, на станции Луговая, Савеловского направления. |