Онлайн книга «Никто не заплачет»
|
– Они хотели разводиться, ругались постоянно, она претендовала на квартиру. Много выпила и сама не помнит, как убила. Спящего. Горло у Веры сдавил спазм, она пробормотала «простите» и положила трубку. Соня испуганно смотрела на нее. – Что случилось? Ты вся белая. – Стас… – прошептала Вера. – Ну где вы? Завтрак готов. – Федор появился на пороге кухни, в фартуке Надежды Павловны, с большим ножом в руке. – Кто звонил? В чем дело? Вера смотрела на него, как будто видела впервые, не понимала, зачем здесь этот чужой, совершенно посторонний человек, почему на нем мамин старый фартук с синими петухами, а в руках – большой кухонный нож. Она как-то машинально обняла Соню, словно хотела на миг почувствовать живое знакомое тепло, потом, ни слова не говоря, ушла в свою комнату и закрыла дверь. – Соня, что с ней, не знаешь? Кто звонил? – спросил Федор, когда они остались вдвоем в прихожей. – Не знаю, – пожала плечами Соня, – может, что-то с работой? Она прекрасно поняла, работа здесь ни при чем. Что-то случилось со Стасом Зелинским. Что-то очень нехорошее. Может, заболел тяжело? Однако обсуждать это с Федором совсем не обязательно. А он уже стучал в запертую дверь Вериной комнаты. – Вера, открой, что случилось? Вера натягивала на себя первое, что попалось под руку, джинсы и какую-то майку. Ей хотелось скорее уйти, убежать куда-нибудь, побыть одной. Ни с кем не разговаривать. Просто невозможно было произносить вслух страшные, дикие слова, объяснять, обсуждать… Случайно бросив взгляд на письменный стол, она вспомнила про факс. Надо встретиться и отдать. Человек ждет, для него это важно. Она обещала. Сложив бумажку с чешским текстом, она сунула ее в карман джинсов. – Федор, вы не трогайте ее сейчас, если она нервничает, ее не надо трогать. Пойдемте завтракать. Она сама потом все объяснит, – спокойно, по-взрослому говорила Соня. – Нет, я так не могу. Я должен знать. – Он не отходил от двери. – Вера, открой. Что за дела? Кто звонил? Ты обиделась на меня, что ли? – Да вы здесь при чем?! Оставьте человека в покое. Неужели не понимаете? рассердилась Соня. – И вообще, я есть хочу. На кухне громко, с жалобным звоном хлопнуло открытое окно. Мотя завыл и, поджав хвост, кинулся в ванную. Стало совсем темно, вспыхнула молния, ударил гром. – Куда ты сейчас пойдешь? Гроза! – не унимался Федор. На Соню он не обращал внимания. Дверь открылась. – Федя, ты прости меня, мне надо уйти, – тихо сказала Вера, – ты можешь остаться здесь, позавтракать с Соней, а потом – как хочешь. Она спокойно побудет дома одна. – Я пойду с тобой, – заявил он, – я не могу отпустить тебя одну в таком состоянии. – Нет! – выкрикнули хором Вера и Соня. Он переводил взгляд с одной на другую. Возникла неприятная, напряженная пауза. Первой нашлась Соня. – Пожалуйста, останьтесь со мной, я не люблю быть одна… И Верочка обещала, что мы сегодня пойдем в зоопарк, а ей позвонили из той фирмы… – Из какой фирмы? – быстро спросил Федор. – Из той, для которой она переводит. Ну, это организация такая… экологическая, «Гринпис». Вы же знаете. А мы собирались в зоопарк… Там открыли новую часть, обезьян привезли, а я так давно не была… Вот, давайте с вами вместе сходим. Соня тараторила не замолкая, сочиняла на ходу. Вера тем временем надела туфли, взяла сумку, открыла дверь. «Может, надо было взять с собой Соню? Ей не нравится Федор, ей будет с ним неуютно вдвоем, а мама вернется с работы не скоро… Но там гроза, Соня может простудиться. Если они уйдут вдвоем с Соней, он непременно кинется провожать… ему нельзя встречаться с этим Курбатовым, нельзя… Господи, Стас…» – все это вихрем неслось в гол(ре, пока Вера сбегала вниз по лестнице, забыв, что можно спуститься на лифте. Тяжелый ливень обрушился на нее, молния прямо над головой распорола черное небо, и через минуту мрачно, торжественно ударил гром. Вера даже не заметила, что ступила в огромную лужу у подъезда, джинсы промокли до колен, в мягких замшевых туфлях хлюпала холодная вода. Но ей было все равно. На пустой улице, задернутой пеленой ливня, она наконец сумела заплакать. Господи, ну почему? Пьяная жена пырнула ножом из-за квартиры. Какая грубая, пошлая смерть… Вера не видела эту последнюю Стасову красотку, только знала, что девушка Инна – дочь мясника из Кривого Рога. Наверное, смерть всегда бывает грубой и пошлой… До Маяковки было двадцать минут ходьбы. Вера забыла надеть часы, не знала, который час. Она шла и плакала под ливнем, ей казалось, она совершенно одна в пустом городе, на мокрых черных улицах, и мир стал другим без Стаса, без слабого, трусоватого, инфантильного, любимого Стаса Зелинского… Пересекая пустую площадь, Вера увидела у подножия памятника одинокую мужскую фигуру под большим черным зонтом. * * * Володя отдышался только в вагоне метро. Никто не гнался за ним, но он бежал как сумасшедший. Со стороны это выглядело совершенно нормально: кто же не бежит под таким ливнем, да еще без зонта? Несмотря на бессонную ночь, спать совсем не хотелось. Володя был страшно возбужден, его трясло как в лихорадке. Почему-то только сейчас он почувствовал себя убийцей. Ведь и раньше убивал, исполнял приговоры, которые сам же и выносил. Взрывное устройство и выстрел в упор – разные вещи. Итог один, и все же, когда ты занят тонкими техническими манипуляциями со сложными взрывными устройствами, не думаешь об итоге. Умный механизм берет на себя все – и исполнение приговора, и ответственность. Механизм безличен, взрыв – это как бы стихия, судьба. Выстрел – совсем другое дело. Многие на месте Володи могли бы озвереть, увидев эту мразь с расстегнутой ширинкой и услышав детский крик. Наверняка мама той девочки сказала или подумала: «Убила бы гада…» И отец, и соседи, все так или иначе выразили свою ненависть к ублюдку. Но это только слова. А Володя взял и застрелил, сделал то, чего хотели многие. И это справедливо. Зло должно быть наказано. Почему же его так трясет? Зубы стучат, голова кружится. Ему ведь не впервой убивать ублюдков, другие только говорят, а он действует… – Молодой человек, вы на следующей выходите? Володя был погружен в свои сложные переживания, даже забыл на минуту, где находится, и с удивлением обнаружил, что стоит у дверей вагона. |