Книга Танки в плен не сдаются, страница 20 – Александр Тамоников

Рябинин улыбнулся и осведомился:

— За что же тебя понизили?

— У сирийцев это повышение. Хотя какая разница?

— И форму сирийскую дадут?

— Этого не знаю. Но какой смысл, если переговоры по связи мы будем вести на русском языке? Арабскому нас почему-то не учили. А там черт его знает, может, и переоденут.

— Когда выход?

— Послезавтра на рассвете. Сейчас пойдем посмотрим танки, завтра будем готовиться, заряжаться, заправляться, технику проверять. Тут у батальона есть что-то вроде полигона.

— Завидую, — проговорил Рябинин. — А мне тут колодой лежать неделю. Докторша сказала, что раньше не выпишет.

— Ты ее слушай! Это не просьба, Рома, а приказ, — произнес Иволгин.

— Да понял я все. Только вы, мужики, поговорите с ней, чтобы уколов не делала, заменила их пилюлями. Я с детства боюсь этих иголок. Любую гадость выпью, лишь бы не укол.

Быков посмотрел на Рябинина и сказал:

— Ты ведь взрослый мужик, офицер.

— Ну и что? Ступин боится летать, а я — уколов. Каждый человек чего-то страшится, только скрывает это.

Иволгин пожал плечами и сказал:

— Я, конечно, передам Ольге Владимировне твою просьбу, но сам понимаешь, гарантировать ничего не могу.

— Передай. Я тоже попрошу ее.

— Ладно. Леня Быков со Ступиным будут тебя навещать. Ты что больше любишь: бананы, ананасы или киви?

— Яблоки, — ответил Рябинин и улыбнулся. — Только не те, размером с арбуз, которые в гипермаркетах продают, а наши, подмосковные, из деревенского сада.

— Где бы еще их взять? Но ребята что-нибудь придумают. Все, Рома, лечись, выздоравливай. Родина ждет от тебя подвигов, а не лежания в лазарете. Мы пошли.

— Давайте! Удачи вам!

— Спасибо.

Офицеры вышли из санчасти.

Иволгин надеялся, что ему удастся переговорить с Ольгой, но та была полностью занята приемом медикаментов, даже не взглянула на него.

Иволгин тяжело вздохнул.

Быков кивнул и сказал:

— Да, теперь все ясно!

— Что тебе ясно?

— Влюбился ты, Стас. Причем сразу и по уши.

— Не знаю, Леня. Но что об этом говорить, если завтра на войну?

— Но ты ведь вернешься сюда. Ольга узнает, чем вы занимались. Женщины любят сильных мужчин, да еще прошедших войну.

— Здесь все такие.

— Не все. Сомневаюсь, что советник Петренский покидал штаб.

— На то он и советник, языком болтать и пальцем в карту тыкать, а не воевать.

— Ты не беспокойся. Если что, я ему очень доступно объясню все, что касается Ольги Владимировны.

— Да не трогай ты его. Он Ольге не нравится, значит, и не добьется ничего.

— Я все равно буду контролировать ситуацию.

— Твое право.

Офицеры зашли в парк. Охрана беспрепятственно пропустила их туда. Они увидели бокс, в котором стояли четыре новеньких «Т-90», подошли к ним. Ивасюк и Буренко уже находились внутри машин.

Поднялся на броню и Иволгин. Он осмотрел крупнокалиберный пулемет «Утес», сдвинул крышку люка, спустился на свое место командира, включил радиостанцию.

Станислав тут же понял, что имел в виду комбат, говоря о дальности связи этих танков. Дело в том, что вместо штатных радиостанций Р-163 на них были установлены коротковолновые Р-130. Дальность связи у них при штатных штыревых антеннах, которыми были оснащены машины, составляет около пятидесяти километров. Если заменить их на наклонные лучевые, то она увеличится до семидесяти с лишним.

Иволгин надел шлемофон, присоединил его к разъему, включил радиостанцию и внутреннее переговорное устройство.

— Внимание всем! Проверка связи! — проговорил он.

— Отвечаю, — услышал Станислав голос механика.

— Я! — Это уже Ивасюк.

— Как дела, парни? Михаил?..

— У меня полный порядок. Баллоны запуска дизеля заполнены воздухом. Рычаги, коробка передач, все работает. Но надо проверить в движении. А здесь и завести танк нам вряд ли разрешат.

— Почему? Заводи!

Буренко нажал кнопку пуска. Танк тут же завелся.

Механик-водитель несколько раз газанул и доложил Иволгину:

— Командир, движок как часы работает.

— Вырубай!

Механик заглушил двигатель.

В это же время Иволгин проверял вращение командирской башенки, управляемость пулемета «Утес», работу остальных приборов и систем, находившихся в прямом управлении командира танка.

— Дима, у тебя что? — спросил он.

— Порядок полный. Надо боеприпасы получить, а потом хоть сразу в бой. Да и не мудрено. Машина-то совсем новая.

— Стабилизатор пушки?..

— Порядок. Все, командир, в норме. Надо проверить защиту башни.

— Делай.

— Выхожу из машины.

Все эти дела заняли не более часа. Конечно, следовало проверить танк в полевых условиях. Но это уже завтра.

А теперь экипаж направился в офицерскую столовую.

Утром двадцать девятого июля танкисты прошли в парк. Сегодняшний день отводился для полевой проверки машин.

Иволгин, Ивасюк, Буренко заняли свои места. Наводчик повернул башню вправо, чтобы механик мог управлять танком не по призменному прибору наблюдения, то есть триплексу, а визуально, через люк.

Буренко запустил двигатель, вывел танк из бокса. Рядом встали две машины с сирийскими экипажами. Иволгин связался с ними, отдал команду старшему лейтенанту Акдару идти первым.

Колонна прошла контрольно-технический пункт и двинулась к складам службы ракетно-артиллерийского вооружения. Они находились в пятистах метрах от расположения части и охранялись отдельным караулом из состава подразделений обеспечения.

У того склада, который был нужен танкистам, стоял заместитель командира батальона по вооружению капитан Тари. Российский танк подошел к нему, повернулся, встал боком.

Буренко заглушил двигатель и решил покинуть танк через десантный люк. Он поднял свое сиденье, опустил крышку этого самого люка и сполз на грунт.

Вообще-то, этот вариант эвакуации был не до конца продуман конструкторами. Проблема состояла в том, что крышка десантного люка не сдвигалась в сторону, как надо было бы сделать. Она опускалась вниз. Если танк находился на участке мягкого грунта, на песке, в колее, то люк мог открыться наполовину или на треть, что делало эвакуацию невозможной.

На этот раз крышка люка свободно повисла. Грунт здесь был каменистым, и танк стоял на ровной площадке, поэтому Буренко смог выбраться из него таким вот образом.