Книга Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник), страница 49 – Роберт Хайнлайн

Все занялись делом – инженеры изучали возможность прокладки дренажной системы и оценивали вероятные водные ресурсы за год, топографы снимали рельеф местности, химики и агрономы исследовали различные каменные образования на предмет их пригодности в качестве почвы, а архитектор составлял проект будущего города, фермы и космопорта. В команде были и другие специалисты, вроде минералога мистера Вильи, который занимался поисками руды.

Поль, будучи «специалистом общего профиля», осмыслил все полученные данные, что-то посчитал на логарифмической линейке, долго таращился в небо, а затем выдал окончательный ответ. Для данной долины ответ оказался отрицательным, и мы переместились в следующую по списку, водрузив на спины все наше снаряжение.

У меня появился один из немногих шансов осмотреться вокруг. Ведь мы высадились на восходе солнца – на этой долготе он приходился примерно на пять утра среды, – и наша цель заключалась в том, чтобы сделать как можно больше за время каждой светлой фазы. Свет Юпитера хорош, когда работаешь у себя на поле, но от него нет никакого толку, когда разведываешь неизвестную территорию, а здесь не было даже света Юпитера, только Каллисто каждую вторую темную фазу, или, точнее, каждые двенадцать с половиной суток. Соответственно, мы трудились всю световую фазу не прерываясь, принимая таблетки для бодрости.

Вот только человек, который сидит на таблетках, ест вдвое больше, чем тот, который регулярно спит. Говорят, у эскимосов есть поговорка: «Поспать – все равно что поесть». Мне приходилось готовить горячую пищу каждые четыре часа, круглые сутки, и на осмотр достопримечательностей просто не оставалось времени.

Прибыв в лагерь номер два, мы поставили палатки, я соорудил на скорую руку поесть, а Поль раздал снотворное. К тому времени солнце уже зашло, и мы в буквальном смысле свалились замертво часов на двадцать, разложив подстилки из стеклоткани и накрывшись прорезиненной стеклотканью.

Я снова покормил народ, Поль раздал очередную порцию снотворного, и мы опять заснули. Поль разбудил меня днем в понедельник. На этот раз я приготовил легкий завтрак, а затем развернулся на всю катушку, намереваясь устроить пиршество. К тому времени все как следует отдохнули, и снова ложиться спать никто не собирался. В итоге все наелись до отвала.

После мы несколько часов сидели и разговаривали. Я достал свой аккордеон, который взял с собой по просьбе народа – или, вернее, по предложению Поля, – и сыграл несколько мелодий. Потом мы еще поговорили.

Начался спор о том, как возникла жизнь, и Джок Монтэг, химик, вспомнил старую теорию, что солнце когда-то светило намного ярче.

– Попомните мои слова, – сказал он. – Когда мы соберемся исследовать Плутон, окажется, что жизнь была там до нас. Жизнь постоянна и неизменна, словно закон массы-энергии.

– Чушь, – очень вежливо ответил мистер Вилья. – Плутон даже не настоящая планета; когда-то он был спутником Нептуна.

– Ну, значит, Нептун, – настаивал Джок. – Жизнь существует во всей вселенной. Попомните мои слова: когда проект «Юпитер» наконец доведут до ума и он заработает, жизнь найдут даже на поверхности Юпитера.

– На Юпитере? – взорвался мистер Вилья. – Брось, Джок! Там сплошной метан с аммиаком, он холоднее, чем тещин поцелуй. Или ты шутишь? Да на поверхности Юпитера даже света нет – одна тьма кромешная.

– Говорю и буду говорить, – ответил Монтэг. – Жизнь постоянна и неизменна. Везде, где имеются масса и энергия и есть условия для возникновения крупных устойчивых молекул, будет жизнь. Взгляните на Марс, на Венеру, на Землю – самую опасную планету из всех. Взгляните на Разрушенную планету.

– Что скажете, Поль? – спросил я.

– Ничего, – мягко улыбнулся босс. – У меня недостаточно данных.

– Вот! – заявил мистер Вилья. – Вот слова умного человека. Скажи-ка, Джок, с чего ты вдруг стал авторитетом в данной области?

– У меня есть преимущество, – гордо ответил Джок. – Я слишком мало об этом знаю. В философских дебатах факты лишь помеха.

Тему сменил главный агроном мистер Сеймур:

– Меня не столько беспокоит, откуда возникла жизнь, сколько то, куда она идет. Во всяком случае, здесь.

– То есть? – поинтересовался я.

– Во что мы собираемся превратить эту планету? Мы можем сделать с ней все, что захотим. На Марсе и Венере имелись местные культуры. Мы не осмеливаемся чересчур их изменять и никогда их особо плотно не заселяли. Спутники Юпитера – совсем другое дело; в данном случае решать только нам. Говорят, будто человек способен бесконечно приспосабливаться. Я же утверждаю обратное: человек не столько приспосабливается сам, сколько приспосабливает к себе окружающую среду. Именно этим мы здесь и занимаемся. Но каким образом?

– Я думал, все уже решено, – сказал я. – Основываем новые центры, прибывают новые люди, и мы распространяемся дальше, так же как и в Леде.

– Да, но чем это закончится? У нас теперь есть три корабля, совершающих регулярные рейсы. Вскоре корабли начнут прибывать каждые три недели, потом по кораблю в неделю, потом каждый день. Если не соблюдать крайнюю осторожность, в конце концов придется вводить нормированное распределение еды, как и на Земле. Билл, ты знаешь, насколько быстро растет земное население?

Я признался, что не знаю.

– С каждым днем людей становится на сто с лишним тысяч больше, чем накануне. Посчитай.

Я посчитал:

– Получается… э… где-то пятнадцать – двадцать кораблей в день. И все же мне кажется, что корабли для перевозки такого количества построить можно.

– Да, но куда нам их всех девать? Представь, что каждый день здесь высаживается вдвое с лишним больше людей, чем уже живет на всей этой планете. И не только по понедельникам, но и по вторникам, по средам, по четвергам – все последующие недели, месяцы и годы, лишь ради того, чтобы удержать население Земли на стабильном уровне. Говорю тебе – ничего из этого не выйдет. Наступит день, когда нам придется полностью прекратить иммиграцию.

Он агрессивно огляделся, словно ожидая, что ему станут возражать.

Разочароваться ему не пришлось.

– Да брось, Сеймур! – сказал кто-то. – Думаешь, тебе принадлежит эта планета, потому что ты первым сюда добрался? Ты просто сумел проскользнуть, пока правила никого особо не ограничивали.

– С математикой не поспоришь, – настаивал Сеймур. – Ганимед должен как можно скорее стать самодостаточным – а затем мы захлопнем двери!

– Это не потребуется, – покачал головой Поль.

– Ха! – буркнул Сеймур. – Почему? Отвечайте. Вы же представляете комитет. Какой красивый ответ они придумали?

– Никакого, – ответил Поль. – И ваши цифры верны, только выводы ошибочны. Да, Ганимед должен стать самодостаточным, но можете забыть о своей страшилке насчет десятков кораблей с иммигрантами в день.

– И почему же, осмелюсь спросить?