Книга Роман с феей, страница 41 – Сергей Фомичев

– Ей уже поздновато для кукол. Почти тинейджер.

– Ну, не знаю, пусть бы мечтала о платье, стильной сумочке, планшете…

– Хватит болтать без толку, – оборвала его Айви. – Время уходит, идите работайте.

– Я?

– А кто?

– Я понимаю, сударыня, ваш подход, и даже согласен с ним. Каждый должен делать своё дело. Но, подумайте сами, будет не очень хорошо, если с ней заговорю я.

– Почему же?

– Это может вызвать ненужное подозрение. И не только у девочки. Что гораздо хуже, подозрение может возникнуть у прохожих. Знаете, сейчас такие времена… По городу ходят слухи о педофилах, маньяках и охотниках за донорскими органами. При первом же подозрении меня мигом скрутят и уволокут в каталажку, а то и просто кастрируют на месте.

– А если к девочке подойду я, это воспримут нормально?

– Во всяком случае, молодая на вид девушка вызовет меньше подозрений, чем мужчина среднего возраста. Прекрасные маньячки встречаются редко. В крайнем случае потянете на медсестру подпольной клиники.

– И что мне сказать Кристине? – Айви даже растерялась, но, видимо, приняла аргументы Николая всерьёз.

– С детьми лучше не врать, – твёрдо заявил Николай. – Они чувствуют враньё. Скажите честно, что вы фея и готовы исполнить любое не очень сложное её желание. Скажите, что людские чувства – такая вещь, которая не поддаётся манипуляции.

– Правда?

– Всё как на духу.

– Я о другом. Вы правда считаете, будто чувства не поддаются манипуляции? Или косите, извините, под наивного юношу? Ну, так вам не идёт. И уж на меня такие приёмы не действуют.

– Хотите поговорить об этом? – осклабился Николай.

– Хорошо. Но имейте в виду, я могу поговорить с девочкой, но договариваться всё равно придётся вам. – Овда встала и направилась к выходу. – Закажите мне ещё чашку какао.

Николай наблюдал, как его спутница присела рядом с Кристиной и начала говорить. Девочка поначалу как будто не слушала, но потом замерла и смотрела в учебник лишь для вида. Однако так и не повернула голову в сторону собеседницы. Кристина несколько раз что-то ответила, а потом Айви встала и распрощалась. Возвращаясь, она заглянула в «Транспортёр», словно надеясь застать там Николая и сразу уехать, потом всё же зашла в кафе.

– Ничего не вышло, – сказала она, принимая чашку с какао.

– Придётся копать глубже.

– Копать? Её мама уже встречается с парнем, а отец завёл подружку ещё до разрыва. Куда там копать?

– Ну, не знаю. Старая любовь не ржавеет. Можно пробудить их давние воспоминания, когда они любили, когда путешествовали вдвоём, когда мечтали о чём-то хорошем…

– А потом это всё рухнуло…

* * *

– Странная всё-таки девочка, – задумчиво произнесла Айви, когда они уже порядком отъехали от родного города.

– Чем же?

– Я полагала, что дети могут воспринимать рассказы о чудесах взаправду, пока они маленькие, или с недоверием, когда взрослеют. Но в любом случае они должны проявлять при этом какие-то эмоции. Удивление, раздражение, восторг.

– А Кристина?

– А она восприняла всё как должное и при этом не проявила никакого интереса к чуду как таковому. И даже не удивилась предложению перезагадать желание. Просто отказалась, и всё. Спокойно, точно отказывалась от шоколадки, предлагаемой взамен новенького велосипеда.

– Так оно и есть, – сказал Николай.

– Что?

– Я имею в виду, что она отказалась от шоколадки взамен чего-то более серьёзного, с её точки зрения. Дело не в относительной ценности. Ну, знаете, как бывает, когда дети приносят игрушки или жертвуют карманные деньги на какое-нибудь благотворительное мероприятие?

– Возможно. – Айви задумалась.

– Но что ж, теперь, – вздохнул Николай, – придётся искать варианты. Что у нас дальше?

– Пора выбираться понемногу в мир, – сказала Айви. – Отправимся в Америку или Казахстан? Казахстан предпочтительнее, там один контракт ограничен сроком. И срок этот истекает. Зато в Америке есть заковыристое дельце, которое может потребовать немало усилий. Что у вас там, кстати, с английским языком? Вы вроде бы проявляли неуверенность.

– Не очень. – Николай поморщился. – Сержант меня понимает, конечно, хотя, с другой стороны, там и понимать нечего. Но вот казахского, если честно, я не знаю совсем.

– Он похож на татарский.

– Но я не знаю и татарского.

– Прискорбно. Но делать нечего. Обойдёмся. В крайнем случае я переведу. Ну а с английским мы дело поправим.

– Поправим?

Он не успел выяснить, что имела в виду Айви, потому что в этот момент за спиной послышался шорох. Николай повернул голову и увидел в окошке грузового отсека мордочку ангела.

– Что за чёрт? – испугался Николай. – Кто ещё у вас живёт в фургоне?

Он мог ожидать от спутницы чего угодно: монстра, призрака, ручного зверька или забытого любовника. Айви недоверчиво оглянулась, видимо, посчитав его слова шуткой, и вдруг засмеялась. Потом сдвинула окошко, отделяющее кабину от грузового отсека.

– Вылезай, моя дорогая.

Ангелочек протиснулся сквозь окошко и затащил следом за собой школьный ранец.

– Пристегнись, дитя, – сказала Айви. – Мы же с тобой послушные девочки, а значит, должны соблюдать правила дорожного движения.

– Вот чёрт! – Николай наконец-то узнал Кристину. – Не хватало, чтобы нас обвинили к похищении ребёнка.

– Мама думает, что я на продлёнке, – сказала девочка.

– Разворачивайте машину! – чуть ли не крикнул Николай.

Айви покачала головой.

– Прямо сейчас мы не сможем вернуться. Часа три придётся поколесить.

– Нас же посадят за похищение детей! – воскликнул Николай и перевёл взгляд на девочку. – Как ты вообще забралась в машину? И зачем?

– Вы же выполняете желания, правда? – почти без вопросительной интонации сказала Кристина. – У вас такая служба. Я сразу догадалась, хотя на машине и нет никакой надписи. Проследила вас от кафе до машины и забралась внутрь.

– Но зачем?

– Мне просто было скучно. И грустно на самом деле. А тут подходит фея и рассказывает о чудесах. Что я, по-вашему, должна была сделать?

– Не знаю, – пожал Николай плечами. – В твоём возрасте я в фей уже не верил. Выпросить мороженое, шоколадку?

– Гораздо интереснее попасть на шоколадную фабрику, – заявила Кристина.

Айви снова весело рассмеялась. Она явно одобряла поступок девочки. Разумеется, ведь ей не приходилось сталкиваться с общественным мнением и правоохранительной системой. Николай, пожив на улице среди самого бесправного сословия, рисковать репутацией и свободой был не готов.