Онлайн книга «Афера»
|
– Но мне казалось, ты радовался тому, что нашел там работу. – Я скорее притворялся, что радуюсь, мама. Сейчас рынок труда очень хилый, и я ухватился за первое же подвернувшееся предложение. Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что дело бы все равно не пошло. – О господи! Я так надеялась, что ты сможешь помочь Луи после сдачи адвокатского экзамена. – Боюсь, мама, что Луи ничто уже не поможет. Его прищучили, и впереди – трудные для него времена. Он разговаривал со своим адвокатом? – Нет, не то чтобы. Ему выделили государственного защитника, но тот все время очень занят. Я так тревожусь за Луи… Не без оснований, подумал Марк, а вслух сказал: – Послушай, мама, ты должна собраться с духом и признать тот факт, что Луи посадят. Его засняли на видео в тот момент, когда он пытался продать крэк полицейскому, работавшему под прикрытием. Тут почти невозможно выкрутиться. – Я знаю, знаю. – Она отпила глоток кофе, едва сдерживая слезы, и постаралась сменить тему: – А что же будет с твоим студенческим долгом? Она даже представления не имела о том, насколько велик этот долг, и Марк не хотел ей рассказывать. – Выплату на время отложат. Никаких проблем. – Понятно. Ну, если не ходишь на занятия, чем ты сейчас занимаешься? – Подрабатываю там-сям, чаще всего барменом. А ты как? Ты ведь наверняка не сидишь здесь с Луи все дни напролет. – Нет, конечно. Работаю часть дня в «Крёгере» [38], часть – в «Таргете» [39]. А в свободное время – волонтером в доме престарелых. А когда совсем устаю, хожу в тюрьму, навещаю женщин-заключенных. Тюрьмы ими забиты. Знаешь, почти все эти женщины связаны с наркотиками. Клянусь, наркотики погубят эту страну. Так что, как видишь, дел у меня много, и я стараюсь проводить здесь как можно меньше времени. – А Луи чем весь день занимается? – Спит, ест, смотрит телевизор, играет в видеоигры. Жалуется на свои проблемы. Я пристыдила его и предложила хотя бы покататься на моем старом велосипеде, который стоял в подвале, так он умудрился сломать его. Говорит, починить уже нельзя. Иногда я покупаю ему пиво – только чтобы он замолчал. Судебный приказ запрещает ему употреблять алкоголь, так он донимает меня до тех пор, пока я не куплю ему сама. Надеюсь, никто об этом не узнает. – Вы не думали о том, чтобы передвинуть дату суда? – А это можно сделать? – Почему бы нет? Это будет сделка с правосудием, мама. Луи не может идти в суд, потому что ему нечем защищаться. Он поступит гораздо разумнее, если просто признает себя виновным и покончит со всем этим. – Но он говорит, что хочет, чтобы был суд. – Это потому, что он идиот, понимаешь? Если помнишь, я встречался с его адвокатом, когда приезжал на Рождество. Он показал мне его дело и видео. Луи убедил себя, что может поулыбаться присяжным и обвести их вокруг пальца – заставить поверить, будто копы сами устроили фиктивную продажу наркотика и заманили его. Он думает, что сможет выйти из зала суда свободным человеком. Этого не будет. – А как происходит сделка с правосудием? – Очень просто. Огромное количество уголовных дел разрешаются именно сделкой. Он признаёт свою вину, избегает суда, и обвинение дает ему послабление, снижая требования в наказании. Его дело, если по максимуму, тянет на десять лет. Я не знаю, какой именно может быть сделка, но он, вероятно, получит всего пять с учетом уже отбытого срока. При хорошем поведении, принимая во внимание перенаселенность тюрем и прочее, он сможет выйти года через три. – И ему не нужно будет ждать до сентября? – Скорее всего, нет. Согласно моим ограниченным знаниям, не вижу причины, по которой он не мог бы заключить сделку гораздо раньше. И дом от него освободится. В уголках ее губ на секунду мелькнула слабая улыбка. – Просто не верится, – сказала мама, отводя взгляд. – Он же такой хороший мальчик. Да уж. Из-за наркотиков Луи ходил по острию лезвия еще со старшей школы. Красный сигнал зажигался не раз, но родители предпочитали его не замечать. При малейшем признаке беды они бросались на защиту Луи и верили в его вранье. Фактически они его этим поощряли, и теперь пришло время платить по счетам. Марк точно знал, что будет дальше. Мать посмотрела на него полными слез глазами и спросила: – Марк, а ты можешь поговорить с его адвокатом? Луи нужно помочь. – Нет, мама. Луи сядет, а я пальцем о палец не ударю. Причина проста: я знаю Луи, он все равно будет винить кого угодно, только не себя. А в первую очередь – меня. Ты это тоже знаешь. – Ты всегда был таким жестким по отношению к нему. – Зато вы были с ним слишком мягки. В глубине дома послышался звук спускаемой в уборной воды. Миссис Фрейзер взглянула на часы и сказала: – Сегодня он рано проснулся. Я сообщила ему, что ты приедешь на ленч. Луи ввалился в кухню с широкой улыбкой, предназначенной брату. Марк встал, позволил по-медвежьи крепко обнять себя и сделал вид, что рад его видеть. Луи и впрямь напоминал седеющего медведя, потревоженного и пробудившегося от зимней спячки: небритый, со спутанными волосами и опухшими от долгого сна глазами. На нем были старая фуфайка с надписью «Иглз» [40], туго обтягивавшая пухлый живот, и мешковатые спортивные шорты, которые подошли бы центральному тэклу [41]. Ни туфель, ни носок, на щиколотке – электронный браслет. Совершенно очевидно, что в этой одежде он и спал. Марк чуть было не сделал замечание по поводу набранного им веса, но передумал. Луи налил себе кофе и сел за стол. – О чем вы тут говорили? – спросил он. – О юридической школе, – быстро ответил Марк, не давая миссис Фрейзер сказать что-либо о деле Луи. – Я только что сказал маме, что собираюсь взять академический на один семестр. Мне нужно время, чтобы перестроиться. Работа моя отпала, а рынок труда сейчас очень скудный, так что я в некотором роде должен перевести дыхание. – Звучит странно и подозрительно, – заметил Луи. – С какой стати тебе бросать учебу за семестр до ее окончания? – Я не бросаю учебу, Луи. Я ее откладываю. |