Онлайн книга «Харизма»
|
Джек барабанит пальцами по рулю. – Так что, пойдешь собирать яблоки на следующей неделе? У меня щеки онемели от холодного воздуха, но я по-прежнему сижу лицом к окну. – Эви и Рэйф тоже хотят пойти. Джек тихонько вздыхает. – Думаю, там же есть сеновал? Я пожимаю плечами. Мы останавливаемся перед школой Сэмми и прощаемся с ним, прежде чем ехать дальше. Когда до моей школы остается пять кварталов, звонит телефон. Наверное, Эви хочет, чтобы я в последний момент помогла ей с алгеброй. Я рада, что некоторые вещи в моей жизни не меняются. Мы даже как обычно нарисовали карту школы, чтобы рассчитать, как нам встречаться как можно чаще, и в этом году мы добавили в уравнение наших парней. Но сообщение в моем телефоне – от мамы. Сообщение, о котором я молилась, хотя и боялась позволить себе надеяться. Должно быть, мое лицо выдает потрясение. Джек съезжает на обочину. – Что? Я сижу, уставившись в ветровое стекло, не видя ничего перед собой. – Лекарство готово. Он крепко обнимает меня, от его дыхания у меня бегут мурашки по затылку. – Это чудесно. Мое тело немеет в его крепких объятиях. – Ага. Было бы здорово не беспокоиться о том, что я впаду в кому или кого-нибудь заражу, но… – Но что? Я крепко зажмуриваю глаза, прижавшись лицом к его груди. – Я не хочу снова стать стеснительной. Или не знать, что делать, когда я рядом с тобой. Или лишиться возможности выступать в защиту таких детей, как Сэмми. Конечно, я пыталась убедить исследователей разработать лекарство с двойным эффектом, которое позволило бы мне сохранить полезное воздействие CZ88, но даже моя блестящая личность не смогла предоставить им достаточно аргументов в пользу этого варианта. Джек крепко держит меня. – Если лекарство лишит тебя всех этих социальных преимуществ, мы все равно будем знакомы друг с другом. Этого не отменить. Ты ведь никогда не стесняешься общаться с Эви или с другими близкими друзьями, верно? И настоящая ты смогла познакомиться с теми из нас, кто уделял тебе внимание. Поверь мне, я всегда смотрел на тебя. Я отвожу голову назад и киваю, в миллионный раз задумавшись о том, в какой степени наша личность задана нашими генами, а в какой это выученное поведение. В последние месяцы в моем мозгу были активны те связи между синапсами, которые создавали уверенность. Может, они останутся при мне и после того, как меня вылечат. А может быть и нет. Он берет меня за руки и крепко сжимает их. – Эй, если все будет совсем плохо, ты всегда можешь вернуться к общению со мной по переписке, пока что-нибудь не изменится, ладно? Он целует меня в щеку. – К тому же, я думаю, ты забываешь о плюсах того, что тебя вылечат. Его брови поднимаются вместе с углами соблазнительных губ, которые мне так невыносимо хочется поцеловать. Ах, да. Трепет рождается в моей груди и опускается в живот. Я способна только улыбнуться и не сомневаюсь, что я ужасно покраснела, как раньше. Он говорит: – Будет о чем подумать, пока ты будешь сегодня вечером одна в больнице. Внезапно я обнаруживаю, что мне трудно говорить. – Ох, надо же, – мой голос срывается – после CZ88 такого ни разу не случалось. Какое там лекарство? Одна только мысль о том, что я смогу быть с Джеком, уже меняет меня. – Так что, отвести тебя прямо туда? – спрашивает он. – Давай я сначала позвоню маме. Они собираются дать всем лекарство сегодня вечером, так что мама заберет меня в обед. До этого времени я погружаюсь в рутину школьного дня, хотя Эви постоянно приходится напоминать мне, куда идти. Она прикладывает палец к губам. – Может, тебе стоит сделать одну последнюю звездную вещь, прежде чем тебе дадут лекарство? – Да ладно, я никогда не была звездой. Она закатывает глаза на десять баллов. – Если верить новостям по ТВ… Я не собираюсь спорить. Не сегодня. – Есть идеи? – Хм… – Забудь. Я знаю, что я собираюсь сделать. Я иду в кабинет естествознания доктора Лина, где большая часть класса уже толпится вокруг своих лабораторных столов. – Доктор Лин, – говорю я, стараясь, чтобы меня было слышно во всем классе. Разговоры замолкают. Доктор Лин поднимает взгляд на меня, но не отрывается от сортировки магнитов. – Доброе утро, Эйслин. – На научном конкурсе вы спросили меня о значении моего проекта и о том, где бы я провела границу. Он поднимает брови. – Да, спрашивал. – Так вот, я не могла ответить тогда, и, возможно, не смогу завтра, но я хочу попробовать сейчас. Он смотрит на меня, сощурившись, будто вот-вот нажмет тревожную кнопку под письменным столом. – Урок начинается через две минуты. – Я рискну немного задержаться. Итак, начнем. Я поворачиваюсь лицом к классу. – Значение моего проекта заключалось в необходимости пролить свет на невероятные возможности генной терапии. Как только мы по-настоящему научимся манипулировать нашими ДНК, мы сможем радикально изменить качество нашей жизни и ее продолжительность. Что может быть важнее этого? Девушка с задней парты выкрикивает: – Пресс моего парня! Доктор Лин хочет что-то добавить, но я перебиваю его. – А насчет того, где бы я провела границу – какие улучшения делать, а какие запретить – я не знаю. Мы не должны разрешать радикальные эксперименты, такие как тот, в который я оказалась вовлечена, но ответ на вопрос о том, в какой степени мы позволим людям изменять себя, будет постоянно меняться. Совершенно нормально признать, что пока у нас нет ответов. Но как только мы увидим будущее, игнорировать его уже невозможно. Доктор Лин говорит: – Поскольку ты так решительно говоришь об этом, не могла бы ты провести обсуждение на эту тему во второй половине дня, когда придешь на урок? – На самом деле после обеда мне нужно уйти, я еду в больницу. Несколько секунд он смотрит на меня неподвижно, потом моргает, будто собирается записать свои впечатления обо мне в лабораторный журнал. – Если это имеет для тебя какое-то значение, я голосовал за твой проект на уровне штата. – Правда? Что ж, спасибо. Ну, я лучше пойду на урок. |