Книга Шаг первый. Мастер иллюзий, страница 38 – Антон Демченко

– А парень с норовом, да, Сеслав? – гулко рассмеялся «Паташон».

– Помолчи, Вышата, – цыкнул на него длинный и, отвернувшись от своего спутника, смерил меня долгим взглядом водянисто-серых глаз. – А вам, юноша, следовало бы проявить побольше уважения к взрослым людям.

– Пока что эти безымянные и совершенно незнакомые «взрослые люди» не сделали ничего, чтобы заслужить мое уважение. – Пожал я плечами.

– Ерш, натуральный ерш, – с легким ехидством в голосе воскликнул Вышата. – Вы с ним похожи, Сеслав, ты знаешь?

– Уймись, кому говорю, семя Переплутово! – неожиданно растеряв всю свою меланхоличность, рявкнул длинный, после чего тяжело вздохнул и уже значительно тише договорил, попутно продемонстрировав свою идентификационную карту: – Извините, Ерофей. Привычка. Позвольте представиться, Всеслав Мекленович Грац, профессор кафедры философии Хольмского университета, а это мой… коллега, Вышата Любомирич Остромиров.

– Тоже профессор? – Глянул я в сторону «колобка», на что тот прыснул.

– Нашему брату, Ерофей Павлович, громкие звания по статусу не положены, – весело произнес «Паташон».

– Вот как… Я наслышан о докторе Граце, Бийские не раз о вас упоминали. А вот господин Остромиров… впрочем, ладно. Так что же привело в мой дом уважаемого профессора и не менее уважаемого волхва?

– Догадливый, – с каким-то странным удовлетворением протянул Остромиров.

– В самом деле, – флегматично заметил Грац. – Это радует.

– Хм, благодарю, конечно, за столь высокую оценку моего интеллекта, господа, но я не услышал ответа на свой вопрос. – Я тоже бываю упрямым.

– Да, конечно, – кивнул профессор и повернулся к своему спутнику. – Вышата, может быть, ты начнешь…

– Как же тяжко с вами, интеллигенты рафинированные. – Волхв фыркнул, но тут же оборвал смешок. Лицо «Паташона» утратило даже намек на веселье, а уставившиеся на меня глаза вдруг превратились в черные провалы. Миг, и вместо пугающей тьмы вновь сияет насмешкой взгляд синих, неправдоподобно ярких глаз. – В общем-то, мой интерес к тебе, Ерофей, прост как алтын. Как ты понимаешь, кругу известно о твоем ученичестве у Бийских, и я, как представитель общины волхвов, хочу спросить, ты прошел обряд Выбора?

– Могу я узнать, почему вас это так интересует? – спросил я.

– Я бы предпочел поговорить об этом после того, как получу ответ на свой вопрос, – медленно проговорил Вышата.

– Что ж, пусть так, – кивнул я. – Нет, я не проходил обряд. Бийские хоть и признали, что я готов к следующему шагу, но в проведении ритуала отказали.

– Ты уверен? – переспросил Остромиров. Грац же извлек из жилетного кармана очки и принялся их протирать.

– Более чем. – Пожал я плечами. – Мне было сказано об этом прямым текстом.

– И апеллировали они к твоей непозволительной юности, разумеется, – протянул «Паташон».

– Нет, они просто отказали, без всяких объяснений, – ответил я.

– Интересно. – Взгляд Остромирова скользнул куда-то в сторону. Волхв пожевал губами, глядя в пустоту, но уже через миг тряхнул головой и улыбнулся своему спутнику как ни в чем не бывало. – Ты чертовски везучий сукин сын, Грац. Ты знаешь об этом?

– Теперь да. – По губам профессора скользнул бледный намек на улыбку.

– Кхм, господа, вы ни о чем не забыли? – поинтересовался я.

– О, прошу прощения, Ерофей, – встрепенулся Остромиров. – Вообще-то мы приехали, чтобы предложить тебе некоторую форму сотрудничества. Точнее, наш профессор хотел бы с тобой поработать в некоторых областях естествознания. Почему именно тебе? Ну, выбор-то у нас невелик.

– Почему? – удивился я.

– Тут довольно щекотливая ситуация. Мои коллеги по кругу очень консервативны, так уж сложилось… исторически, хотя и не отрицают полезности естествознания в его нынешнем виде. В то же время представители классической школы естествознания наконец-то признали, что их подход не всеобъемлющ и многие достижения традиционалистов они своими расчетами повторить не могут. Казалось бы, чем не повод, чтобы объединить усилия и вывести философию на новый уровень? Но, в отличие от ученых классического толка, община волхвов – это организация. Древняя организация, подчеркну, живущая по собственному довольно суровому кодексу, в котором слово «гуманизм» не встречается ни разу. Так что сделавшие Выбор и вступившие в общину волхвы жестко ограничены в возможностях, связаны огромным количеством обязательств и клятв, нарушение которых чревато большими проблемами.

– Магия накажет? – улыбнулся я, невольно вспомнив многочисленные фэнтезийные книжки своего прошлого мира.

– Коллеги пришибут, – без намека на юмор парировал Остромиров. – Община консервативна, как я уже сказал. Она держится на старых традициях, обычаях и неписаных правилах. Но самое паршивое, что нарушение любого из них может запросто обрушить всю систему, как карточный домик. Естественно, что допустить такой исход волхвы не могут и будут всячески ему противиться.

– И как это относится ко мне? – спросил я.

– Самым прямым образом, – ответил Вышата. – Любые правила и обычаи всегда содержат некоторое количество дыр. С одной стороны, это нехорошо, поскольку способствуют злоупотреблениям, но с другой стороны, они же способствуют устойчивости системы, позволяя «спустить пар» и не взорвать ее внутренними противоречиями. Ты ученик волхвов, но не прошел обряд Выбора, а значит, волен в своих поступках и не связан словом с общиной и кругом. То есть формально, если ты вдруг решишь поработать, скажем, с нашим общим знакомым профессором, волхвы не будут иметь к тебе никаких претензий.

– Формально. – Хмыкнул я. – А не формально они могут меня просто пришибить… как коллеги, да?

– Ничуть. Такое решение могут принять только твои учителя, а их нет. – Развел руками Остромиров, и я опешил.

– Как это нет?! – воскликнул я.

– Бийские изгнаны из круга, они официально мертвы для всей общины волхвов, – «объяснил» Вышата.

– Бред какой-то. Бьют-то не по паспорту, бьют по морде, – произнес я, переводя взгляд с волхва на профессора. – Как их мнимая смерть должна меня успокоить? Это для остальных они мертвы, а мне, знаете ли, будет без разницы, придут меня убивать живые или официально мертвые, но от этого не менее деятельные волхвы! А учитывая, что Богдан Бийский – последователь школы Перуна… да ну вас на…

– Не горячитесь, Ерофей Павлович. – Вздохнул Грац. – Мой друг как всегда все запутал. Вы уж не сердитесь на него, специфика школы, увы.

– Не хай Переплута! – весело сверкнув глазами, прогудел Остромиров. – Прокляну.

– Помолчи, Вышата. – Поморщился профессор и вновь повернулся ко мне. – В своей речи он забыл упомянуть, что Бийские совершенно не возражают против вашего участия в нашем проекте. Более того, именно они и сообщили нам о такой возможности.