Онлайн книга «Ртуть»
Слуги приносят шербет, чай из Китая и печенье. Это угощение для гостя. Сам папа пьет только свой слабый чай, разглядывая Жака своими проницательными глазами, красиво посаженными на точеном аристократическом лице. – Мой добрый господин Жак! Полагаю, что вы приехали сюда с особой целью, и с интересом выслушаю все, что вы имеете мне предложить. Я уже достаточно пожил на этом свете и хорошо знаю весь суетный бренный мир, хоть и веду затворнический образ жизни с той самой горестной минуты, как умерла моя жена. Так расскажите мне, что вас подвигло взять на себя такой труд и проделать далекий, тяжелый путь, чтобы увидеть меня? Жак проглатывает свой шербет с приятным привкусом шиповника и вишни и начинает: – Ваше Святейшество! Я приехал сюда по своей личной инициативе, обусловленной желанием познакомиться с вами и любопытством, и одновременно как лицо, делегированное королем Франции в Рим. Вы, несомненно, догадываетесь, что цель этой миссии в Рим – преодолеть схизму, столь длительное время разделяющую нашу Христианскую церковь. – Жак слышит, как папа вдыхает воздух сквозь сжатые зубы, а затем замечает, что тот кивает ему, побуждая говорить дальше, и продолжает: – Я подумал, что от меня будет мало толку в тех словопрениях, что предстоят нам в Святом городе, если я буду плохо представлять себе характер претендентов. Монсеньор, вы ведь сознаете, что разделенная Франция не может победить английских захватчиков. – Феликс кивает. – И я не одинок в своем убеждении, что расколотой Церкви будет крайне трудно сокрушить мощь османских сил. – Так вы поэтому здесь? И вы говорите, что не представляете короля Карла VII? – Ваше Святейшество, это действительно так. Я знаю, что король Карл отдает предпочтение папе Николаю. Однако у англичан иной подход к выборам папы, в которых вы также могли бы принять участие как претендент. Я приехал к вам по собственной воле и без ведома короля, чтобы попытаться найти приемлемый компромисс в преддверии конклава в Риме. Мое единственное желание – найти такое решение, в результате которого вы бы не пострадали от потери доходов, выделяемых Базельским собором на вашу резиденцию, и которое помогло бы всем нам уберечь Христианский мир от превосходящих нас числом и мощью орд неверных под стенами Константинополя и у наших границ. И поскольку никто не знает о моем к вам визите, я своими усилиями не навлеку на себя ни срама, ни репрессалий, если мне это не удастся. – Мой дорогой господин, теперь я понимаю вас. Но объясните мне, что вы имеете в виду под приемлемым компромиссом, который бы одинаково устроил и меня, и позволил вам достичь такой великой цели? – медленно подбирая слова и глядя прямо в глаза Жака, спрашивает папа. – Монсеньор, полагаю, вам известно о тех усилиях, что я приложил ради бракосочетания вашей дочери Маргариты Савойской и покойного Людовика Третьего Анжуйского, которого вы лично короновали королем Сицилии? – Да, мне очень хорошо известно о ваших связях с этим семейством и незабвенной королевой Иоландой. Ваше посредничество было и искренним, и плодотворным. И это одна из причин, по которым я согласился принять вас сегодня. Мне также известно, что вы были ее протеже, – последние слова Феликс выговаривает с улыбкой. – Она всегда выбирала лучших… – В таком случае, Святейший Отец, я позволю себе предположить, что в глубине души вы тоже понимаете преимущества единой Церкви, руководимой одним папой, сидящим на престоле святого Петра в Риме, – Жак очень боялся произнести эти слова, но ему удалось не выдать своего страха: речь его, как и прежде, размеренна и голос не дрожит. А в ответ – тишина. Феликс звонит в колокольчик, и когда Жак уже готовится к тому, что его прогонят, их чашки снова наполняются чаем. Молчание затягивается еще на несколько минут. «Вот подходящий момент, – думает Жак. – Я должен сделать свое предложение сейчас». – Я тоже отец, и по себе знаю, что добрый родитель всегда печется о будущем своих детей. И я отлично понимаю, какие преимущества Ваше Святейшество может обеспечить своим детям благодаря нынешнему положению – достойную жизнь, духовные чины, перспективные браки с подходящими особами. Но все это стоит денег, разве не так? Мне известно, сколько расходов требует у короля содержание армии, ведущей борьбу с англичанами. А присоединение к союзу для отражения все возрастающей османской угрозы потребует еще больше средств. – Да, – бормочет под нос Феликс, отпивая чай. – Это и в самом деле затратно. – Возможно, монсеньор, вы сочли бы целесообразным рассмотреть все варианты помощи, которую я мог бы оказать вашим детям в том случае, если вы сами не сможете больше поддерживать их так, как хотели бы. – Мой дорогой господин! Вы хотите сказать, что мне следует отказаться от папского сана и в итоге потерять все свои доходы? – Голос Феликса становится резким, и Жак начинает думать, что зашел слишком далеко. Но Феликс вдруг встает и произносит: – Вы останетесь у меня на ночлег? Мы могли бы продолжить наш разговор завтра после утренней мессы. Жак склоняется перед ним в низком поклоне, и папа величавой поступью удаляется из гостиной. На следующий день, в шесть утра, после григорианского хорала в исполнении лучшего из всех хоров, которые Жак когда-либо слышал, папа и купец встречаются за легкой трапезой. – Святой Отец, смею ли я выразить свое восхищение вашим хором? Слушая его пение, я испытывал невероятное ощущение – словно перенесся в небесный рай. – Да, музыка действительно один из величайших даров Господа людям. Какое-то время они едят молча. Наконец, Жак заговаривает: – Ваше Святейшество, этим утром я должен покинуть вас по делам, которые поручил мне король. Быть может, вы сочтете возможным передать список ваших пожеланий для себя и вашей семьи моему нарочному? Я мог бы прислать его к вам… ну, скажем, на следующей неделе. Хватит ли вам этого времени, чтобы определиться со своими и их потребностями? Папа с минуту раздумывает. – И кто же так расщедрится, господин Кер? Уж, верно, не король Франции? – Уткнувшись в хлеб на своей тарелке, Жак поджимает губы. – Ах, кажется, я понимаю! Это готовы сделать вы, вы один. Поэтому и держите свой визит ко мне в тайне. Не так ли? – Ваше Святейшество, у меня всего две заветные цели. Первая – это мир во Франции. Вторая – мир внутри Церкви. И обе они – достойные и благородные. Разве не так? – Так, все так, мой друг. И я теперь понимаю, что не смогу участвовать в этом конклаве, раз не смогу победить, а отданные за меня голоса только ослабят позиции вашего кандидата, но не помешают ему выиграть. Будьте уверены, я буду готов передать свои пожелания вашему нарочному ровно через неделю. Передайте ему это кольцо, чтобы его сразу же по прибытии препроводили ко мне. Не стоит ему объясняться с кем-либо еще по поводу своего приезда сюда, – и с этими словами папа снимает с мизинца маленькое золотое кольцо с резным сердоликом и вручает его Жаку. |