Онлайн книга «Испытание временем»
|
– Слабое звено. Немцы всегда бьют в слабое звено. Это мы лупим там, где нам удобно. А они, где неудобно нам, их противнику. – А-а, так это твоя школа! – Меня Рокоссовский научил. Дай угадаю – штрафные побежали, немцы – у них на плечах, а Миша их в борта? – Как в тире. Первую и замыкающую машины. А потом – разгром. За час боя – 32 танка. Без потерь со своей стороны. А потом повел своих егерей в атаку. В качестве тарана – сотую роту. На броню – десант. Наступал по наступающему противнику. – Молодец Миша. А как новые танки? – Один сгорел, когда наткнулись на зенитную батарею. Ещё два – позже. А так я тебе фотокарточки покажу. Вся броня в «ведьминых засосах». Из пяти машин два только дожили до приказа на отвод в тыл. Все пять танков везут сюда, будем изучать. Повоевали они знатно. Все стволы в звездах. Экипажи целиком в наградные листы. – Как броня держит 88-мм снаряд? – Плохо. Остальные – хорошо. – Как я понимаю, этими танками будем вооружать Гвардейские полки прорыва? – Так планируем. На смену выбывающим КВ. – Немцы будут вдоль фронта, синхронно с этими полками, двигать свои противотанковые дивизионы. У «Носорога», «Слона» и «Тигра» – 88 мм. Да и новый «Штуг», «Охотник», может и «Мародёр» – справятся. И тяжелые зенитные дивизионы, само собой. Нужно, чтобы тяжелый танк держал 88-мм снаряд. – Нужно. А как? – Прописать это в ТТХ. Так и писать – должен выдерживать обстрел лобовой проекции 88-мм орудием высокой баллистики. А там пусть выкручивается Котин. И Морозову такую же задачу поставить, но ограничить тридцатью тоннами веса. Что так смотришь? Уже раз выкрутились, и сейчас выкрутится. А я помогу. Попсихую, покричу, ногами потопаю. У нас, психов, так принято. – Обиделся? – Нет. Сам до этого дошёл. Тебе включить режим «дурака»? – Это как? – А вот так… И я ему изобразил Джека Воробья. Рассмешил. – Не, это не пойдёт. Не поверят. Вот то, как ты сегодня изображал – верно. – А с чего ты взял, что я сегодня играл? Я серьёзно. – Не ври! Ты Кельша кинул очень мягко. Чуть не нежно усадил в кресло. – Я, правда, серьёзно. Я очень серьёзный. Я – сама серьёзность. Я даже когда в зеркало смотрю – такой серьёзный, что сам себе не улыбаюсь. Ржёт. Хлопает меня по бронированному плечу и себя по ноге, ржёт. До слёз. Экипажи машин, что стоят вдалеке, ждут нас, переглядываются. – Это хорошо, что вы немцам показали новые тяжёлые танки и штурмовые самоходы, – говорю я. Устинов пытается сосредоточиться, икает. Вытирает слёзы, улыбается: – Ох, рассмешил! «Сам себе не улыбаюсь». Надо же. – Я тебе мультик один покажу. На вечер ничего не планируй. Приглашаю тебя к нам, в особую группу НКВД. – Хм, как в особый отдел пригласил. С удовольствием. Но не получится. Я тебя сейчас свожу, одного человека покажу, дядю Федора, а потом вы улетаете. – До конца съезда? – А что там ждать? Раздаст Малышев всем пряников, задач, сроки исполнения навесит – и вперёд! Свою роль ты сыграл. Переиграл даже, но сойдёт. А почему хорошо, что немцам показали танки? – Это усилит истерику Гитлера. Они не могут плавно перейти на новые танки. И танки их новые – грозные, но в эксплуатации – говно. Они страшны – и для нас, и для немцев. Да и мало их. Сотня «Тигров» не заменит тысячу Т-4. В этом смысле они – лохи. Танки делают с кондиционерами. Как те же американцы. Не смогут они в шестнадцать раз поднять вал, как мы сделали. Чем скорее мы их толкнём на эту дорожку, тем лучше. Нам бы подобной ошибки не совершить. Разработка новых машин не должна вестись в ущерб уже имеющимся. – Хозяин не даст. У него поштучный график. Каждый вечер директоров обзванивает, кто в график не уложился. И попробуй ответь на его: «Почему?» Предвижу твой следующий вопрос – новые танки не будем так «показывать». Не совершим той ошибки, что англичане в прошлую войну. – Но работы по доведению до ума «Зверобоев», этого КВ и тех самоходов – надо проводить. – Вот и займись. Что ты тут указания даёшь? – С удовольствием. На СУ-85 тоже надо пулемёт. И комбашни не вижу. Танк будет слепым. Противотанковая машина должна танк противника увидеть первой. Выбрать время и место боя. Или убоя. Значит – хорошая обзорность, оптика, дальномер. А СУ-100? – Когда орудие будет – будет и СУ-100. Там проблемы с откатом. Сам ствол надёжный. Морская зенитка. Переделывают в самоходный вариант. Чтобы как можно легче и меньше был казённик и люлька. Ладно, полковник, поехали тебе человечка покажу. Тебе понравится. Ты таких, чудных – собираешь. Коллекционируешь. – И в чём его «фишка»? – Парню восемь лет. Он – начальник цеха. Переставил станки, краской прочертил дорожки по полу, переставили ящики с запчастями, материалами, ещё что-то. На пустом месте поднял производительность труда вчетверо. А у него в цехе он самый старший. Дядя Федор. – А что они делают? – Корпуса гранат точат. – Оптимизация потерь? Маршрутизация? Кто его научил? – То-то и оно! Он меня в шахматы за пять минут обыграл. – А что сам не забрал? – Директор завода не отдаёт. Грозится Сталину позвонить. – А я псих? На меня не будет жаловаться? Молчит. Да уж! Нашли мне работу. Ёжнутым работать. Бася, у тебя нет теста на ай-кью? Теста мощности головного процессора? Как ты сказал? Для неразвитых цивилизаций? Ах, знания искажают картину? Ну, давай, попробуем. На директора давить не пришлось. У него сын – командир танкового полка. Орденоносец. Фотокарточка на столе. Пошли вместе в цех Дяди Федора. Как в «Простоквашино». Говорю директору: – У тебя порядок. Ты молодец. О своём заводе беспокоишься. Это похвально. А у меня вся страна. Мне нужен этот парень. Мне нужно, чтобы он этому научил всех. Для этого ему самому учиться надо. И других учить. Внедрять подобное на других заводах – танковых, артиллерийских. Парня я забираю. Можешь хоть Сталину звонить. Скажи – Медведь унёс. – Ты и есть полковник Кузьмин? – Да, я полковник Кузьмин. – Мне сын рассказывал, что воевал с тобой. Слава моя впереди меня бежит. Не моя заслуга. Не моя. И я уже знаю, чья. А теперь знаю, зачем. Зачем моя фамилия под стихами, зачем я указан автором слов и композитором песен, а не как обычно – «слова и музыка – народные», знаю, зачем я соавтор методичек тактик разных. Меня пиарят довольно сильно. Из меня создают медийную личность. Узнаваемую и даже знаменитую. Такую вот стратегию реализации опыта поколений выбрал Вождь народов. |