Книга Девушки сирени, страница 13 – Марта Холл Келли

– Гитлер – наша надежда. Очень скоро он избавится от трущоб. И он должен завоевывать новые территории. Германия не может процветать без расширения своих границ. Никто не вернет добровольно земли, которые мы потеряли.

Многие родители опасались вступать в конфронтацию со своими детьми, но не мой отец.

– Он уничтожает Германию ради своих амбиций.

– Эта война закончится через несколько недель. Вот увидишь.

Отец лишь рукой махнул.

– Ступай домой и отдохни перед ужином, – посоветовала я ему.

Отец побрел с площади, едва не натыкаясь на людей. Ему надо было прилечь и немного поспать. Рак одолел его тело. Мог бы Кац облегчить его страдания? Думать об этом – пустая трата времени. Я занялась поиском книг по медицине.

Спустя какое-то время ко мне быстро подошла мама.

– Я нашла розовое мыло… и тостер.

– Мама, тебя отец не беспокоит? На него в любой момент могут донести. Я это чувствую.

Оба моих родителя были чистокровными немцами и могли проследить свою родословную до середины восемнадцатого века, но отец при этом не желал скрывать свое негативное отношение к партии. Он продолжал вывешивать в окне с фасада традиционный полосатый флаг Германии рядом с маминым новым красным флагом партии. Правда, мама всегда перевешивала его в боковое окно. Никто не обращал внимания на папин флаг среди множества флагов со свастикой, но это было делом времени.

– Да, Герта, feind hirt mitt, – согласилась мама. – Враг не дремлет. – Она притянула меня к себе. – Не думай об этом, коровка. Сосредоточься на работе.

– Для меня доступна только дерматология…

Мама крепче сжала мою руку:

– Прекрати сейчас же. Скоро ты будешь работать с самыми лучшими специалистами. Ты сможешь всего добиться.

– Надо как-то укоротить отца.

Мама посмотрела в сторону.

– Что скажут люди, если мы принесем эти вещи в дом? – Она кивнула на тостер, который держала в руке.

Мы расплатились за выбранные вещи. Тостер, альбом и картины. И еще горжетка из норки с уцелевшими стеклянными глазами. Ради этой роскошной вещи мама забыла о риске подхватить вшей. Солдаты подбросили еще докторский диплом в рамке, мама решила, что вставит вместо него сертификат о своем арийском происхождении. А еще взяли спортивные парусиновые тапки для меня. И все это за десять марок! У нас редко бывал хлеб для тостов, и мама не могла позволить себе ходить в места, где носят норковые горжетки, но улыбка на ее лице была достаточным оправданием всех этих покупок.

На следующей неделе мне предстояла поездка в лагерь в качестве старшей группы, так что я очень обрадовалась спортивным тапочкам. Лагерь «Блюм» располагался в сосновом лесу в одном дне езды на поезде от Дюссельдорфа. Его курировала организация «Вера и красота» – в нее принимались девушки от восемнадцати до двадцати одного года, там их готовили к семейной жизни и материнству. Это такое подразделение Союза немецких девушек, а вот сам союз был крылом гитлерюгенда – молодежной организации НСДАП.

Целью похода был прием младших девушек в организацию, а я, как командир отряда, должна была присматривать за девушками из моего домика. Задача не из легких.

Командирам раздали задания на день. Так как я считала рисование любительских акварелей и плетение шнурков бессмысленной тратой времени, для меня подобрали нечто противоположное – мастерскую. К тому же мои способности никак не пересекались с миром искусства. С моей медицинской подготовкой я могла бы возглавить лагерную больницу, но мы служим там, куда нас призывают. Ну хотя бы мастерская была с видом на озеро, в котором отражались красные и желтые кроны деревьев.

Как-то днем ко мне в мастерскую прислали девушку по имени Пиппи. Мы с ней познакомились еще в Союзе немецких девушек и, хотя она на несколько лет младше, подружились. Можно даже сказать, мы были на пути к тому, чтобы стать лучшими подругами, ведь у каждой девушки должна быть верная подруга. В СНД все делали вместе. Зарабатывали значки, лидерские нашивки и шнуры. По очереди носили флаг на собраниях. В лагере мы делились едой и даже вместе наводили порядок на рабочих столах в мастерской.

– Давай живее, – сказала я. – Скоро дождь начнется.

Пиппи собирала со столов ножницы и распихивала их по расставленным в мастерской жестяным банкам. Жуткая копуша.

– Смотри, кто там нас поджидает. – Пиппи кивнула в сторону окна.

На краю леса возле вытащенной из воды лодки стояли два парня, один – блондин, второй – брюнет. Лодка прочертила на берегу глубокую борозду. Я их узнала – то были командиры из расположенного по соседству с нашим лагеря для мальчиков. Оба в форменных шортах и рубашках цвета хаки. Из команды гребцов. И разумеется, оба – красавцы. В лагеря германской молодежи не допускались представители низшей расы, так что все ребята были привлекательными и чистокровными немцами. Нет смысла измерять циркулями и краниометрами черепа и носы: мы все были генетически чистыми.

Парни возились с уключинами и поглядывали в сторону мастерской.

– Пиппи, ты же знаешь, что им нужно, – проворчала я.

Пиппи посмотрелась в зеркало над раковиной. Рядом с зеркалом кнопками прикололи постер: «ПОМНИ, ТЫ НЕМКА! СОХРАНЯЙ ЧИСТОТУ КРОВИ!»

– Ну и что? Я просто хочу попробовать. Это же весело.

– Весело? Да у нас ни одна эстафета не заканчивается без того, чтобы парочки в лес не побежали.

Какой интерес в эстафете, если нет победителя?

На то, что арийские ребята делятся на парочки, персонал лагеря «Блюм» смотрел сквозь пальцы. Если за этим следовала беременность, мать отправляли в спа-клинику СС. Появление ребенка приветствовалось вне зависимости от того, состояла его мать в браке или нет. Такое внимание к детскому вопросу вполне объяснимо, поскольку будущее Германии зависело от численности ее населения. Но я нацелилась стать врачом и не могла позволить себе забеременеть.

Я взяла ножницы из жестяной банки и спрятала их в карман шорт.

У Пиппи округлились глаза.

– А ты когда-нибудь этим занималась? – непринужденно спросила она.

– Это больно. И что бы они там ни говорили, если ты родишь, тебя исключат из СНД и отошлют в Вернигероде, в богом забытую дыру.

Пиппи достала из кармана шорт пачку открыток с видами Дома матери в Лебенсборне. На одной из открыток была изображена окруженная деревьями терраса с флагами СС и склонившаяся над плетеной колыбелькой нянечка.

– Говорят, там как на каникулах. И все самое лучшее. Мясо. Натуральное масло…

– Может быть, но отец привлечен не будет. Как только ребенок появляется на свет, его забирают у матери и отдают на воспитание чужим людям.

– Герта, умеешь ты навести тоску, – проворчала Пиппи и принялась, как веером, обмахиваться открытками.