Онлайн книга «Девушки сирени»
|
Пол снова занялся поленьями в камине, потом вернулся и сел уже ближе ко мне. Для мужчины его возраста у него были очень красивые губы. – С той поры ты встретил хоть одну совместимую девушку? Я в своей жизни знаю только одну идеально совместимую пару. Это мои родители. – Как умер твой отец? – Я ни с кем раньше это не обсуждала. Мне было одиннадцать, а в то время на такие темы говорить не полагалось. – Он был хорошим отцом? – По выходным папа возвращался в наш загородный дом в Коннектикуте. Как-то он обменял свой крахмальный воротничок и жилет на хаки и без устали подавал нам на бейсбольном поле, которое мама устроила для нас в дальнем конце поместья. – Он часто болел? – Вообще не болел. Но как-то весной в четырнадцатом вдруг перестал выходить из своей комнаты. И входить к нему разрешалось только доктору Форбсу и маме. К тому времени, когда меня отослали с вещами к родственникам, я уже понимала, что происходит нечто страшное. При моем появлении в комнате горничные сразу замолкали. У мамы было жутко измученное лицо, никогда ее такой не видела. – Сочувствую. Пол взял мою руку и через секунду отпустил. – Прошло пять дней, и мне разрешили вернуться домой. Только никто не смотрел мне в глаза. Я, как всегда, добывала самую важную информацию, спрятавшись в подъемнике за кухней. Сидела там и подглядывала в щелку. У нас в то время жили четыре горничные. Все из Ирландии. Как-то они лущили горох, и старшая, Джулия Смит, делилась информацией с другими. До сих пор помню каждое ее слово. «Я знала, что мистер Ферридэй не сдастся без боя». Мэри Моран, новенькая тощая служанка, терла шваброй с намотанной на нее серой тряпкой кафельный пол, выложенный черно-белыми шашечками. Она сказала: «Умирать от пневмонии – врагу не пожелаешь. Как будто тонешь, только это никак не кончается. Вы заходили в комнату? Лучше было его не трогать». Потом другая, Джулия, добавила: «Он то смеялся как сумасшедший, то раздирал себе грудь, говорил, что ему жарко, и умолял доктора Форбса открыть окно. А потом еще просил позвать дочку. У меня прямо сердце разрывалось от этой картины. Миссис все повторяла: „Генри, дорогой, не покидай меня“. Но он, видно, к тому моменту помер, потому что доктор Форбс выглянул за дверь и велел мне бежать в похоронное бюро и привести хозяина». Потом Лили Клиффорд, младшая из четырех, сказала: «Я только одним глазком видела миссис Ферридэй. Она сидела на кровати, обнимала мужа и говорила, что не может жить без него. У нее был такой грустный голос, что я сама чуть не расплакалась». В тот вечер мама мне все рассказала. А я смотрела на папин хьюмидор [18] и думала о том, что будет с его сигарами теперь, когда его не стало. Мы с мамой больше почти никогда не говорили о смерти отца, а она с того дня больше при мне не плакала. Вообще ни при ком не плакала. – Кэролайн, это ужасно, – проговорил Пол. – Ты была так юна. – Прости, что испортила тебе праздничное настроение. – Смерть отца – тяжелая ноша для ребенка. – Давай поговорим о чем-нибудь более веселом. – У тебя доброе сердце. Пол протянул ко мне руку и убрал выбившуюся прядь волос за ухо. Я чуть не подпрыгнула от этого теплого прикосновения. – Хватит о смерти, – сказала я. – О чем бы еще поговорить? Какое-то время мы молча смотрели на огонь и слушали, как трещат поленья. Пол повернулся ко мне: – Знаешь, я должен кое в чем тебе признаться. – Мне казалось, добрый католик обычно исповедуется своему священнику. Он провел пальцем по моей ступне. – Дело в том, что шелковые чулки выбивают меня из колеи. Он хоть понимает, какая сила таится в кончике его пальца? – В юности меня до смерти напугал один школьный друг. Я выпрямила спину. – Может, мне лучше об этом не знать? – У него под кроватью стояли коробки со старыми фотографиями. – Натурные съемки? – В своем роде – да. В основном с женщинами в шелковых чулках. Практически в одних только чулках. – Пол закрутил коньяк в снифтере. – Эти снимки изменили меня навсегда. Это как-то связано со швами на чулках. После того как я увидел, как Марлен Дитрих поет «Безрассудную Лолу» в «Голубом ангеле», мне пришлось подождать, пока вся публика не выйдет из зала, и только после этого я осмелился встать. – Марлен там пела в обычных черных чулках. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Эта тема меня излишне возбуждает. – Ты сам ее поднял. – Думаю, меня всегда тянуло к сильным женщинам, – признался Пол. – Мама познакомила тебя с Элеонорой Рузвельт? Пол улыбнулся и поставил снифтер на пол. – Кэролайн, ты уникальная женщина. Есть в тебе что-то такое, что хочется открыть душу. – Он секунду молча смотрел мне в глаза. – Я привязался к тебе. И возможно, тебе уже от меня не избавиться. – Как от репея, – сказала я. Пол снова улыбнулся и придвинулся ближе. – Называй как хочешь. Я встала и поправила платье. Нужно было сбросить скорость, пока мы не зашли слишком далеко. – Подожди здесь, у меня кое-что для тебя есть, – сказала я. – Не бойся, это ни к чему не обязывает. – Ты такая загадочная. Прямо как Марлен. Я ушла в свою спальню. А вдруг я зря это затеяла? Могут ли мужчина и женщина дарить друг другу подарки, если они только друзья? Мне-то он ничего не подарил. Я вручила Полу коробку, обернутую в серебряную бумагу. Причем до этого я несколько раз упаковывала и распаковывала свой подарок, чтобы он не выглядел слишком серьезно. – Что это? – спросил Пол. Я заметила, что у него слегка порозовели щеки. Смутился? Или это от коньяка? Пол запустил пальцы под бумагу и разорвал целлофановую ленту. – Ничего особенного, просто подарок друга. Мы с Бетти постоянно обмениваемся подарками. Обычное дело. Пол развернул на коленях мой подарок, удивленно посмотрел на сложенный в треугольник шарф цвета бордо и, как мне показалось, потерял дар речи. – Это отцовский, – сказала я. – У него их дюжины. Он их, естественно, никогда не носил. Возможно, если бы носил… Пол поднял шарф из мериносовой шерсти на шелковой подкладке и погладил кончиками пальцев. – Просто нет слов. У меня пересохло во рту. Может, я все-таки поторопилась с подобным личным подарком? |