Онлайн книга «Девушки сирени»
|
– Давайте уже заканчивайте. – Они же только мужчин забирают, – упрямилась Ханна. – Может, мне дома остаться… – Тебя могут угнать, так что лучше жить в новой семье. Если все получится, ты сможешь передавать родным продукты… – Ничего не получится. – Многие так делают, и все нормально. А сейчас – выше нос. Эсэсовцы сразу замечают тех, кто сник. Ханна провела рукой по лицу и расправила плечи. Хорошее начало! Она была симпатичной девушкой с веснушчатым носом. – Возьми мои туфли. Шевелись. – Две минуты, – считала женщина. – О нет, я не могу. – Ты должна. Эти ботинки тебя сразу выдадут. Давай поменяемся. А вдруг меня остановят? У меня настоящие документы, и папа, если что, выручит. Ханна стянула черные чулки и поменяла на мои белые гольфы. Я надела ее ботинки, размером чуть меньше моих. – А теперь повернись. – Я быстро-быстро заплела ее темные волосы в толстую косу. – Незамужние девушки-католички заплетают только одну косу. Знаешь «Отче наш»? Ханна кивнула. – Хорошо. И выучи польский национальный гимн. Они теперь часто спрашивают. Если кто предложит водку, не цеди, пей одним глотком или отказывайся. – Пора, – вмешалась женщина. Я оценила свою работу и осталась довольна. На столе лежала Библия в белом переплете. Я протянула ее Ханне: – Красивая Библия. Только поразгибай переплет туда-сюда, как будто ты часто ее читала. А в церкви опускайся на правое колено. Вот так. И крестись… – я показала, – вот так. Нет, правой рукой. Правильно. Просто повторяй все за другими. И не жуй облатку. Она должна растаять во рту. Ханна схватила меня за руку: – А мне обязательно есть свинину? – Ты скажи, что как-то сильно отравилась и теперь даже смотреть на нее не можешь… – Спасибо, – сказала Ханна. – Жаль, мне нечего тебе дать. – Ивона, пожалуйста, – взмолилась женщина. – Это не важно. Главное – ничего не бойся. Твой польский не хуже, чем у поляков. И вот еще – последний штрих. – Я сняла цепочку с серебряным крестиком и надела ее Ханне на шею. Она посмотрела вниз на крестик. – Понимаю, тебе трудно с ним ходить, но все католички носят крестики. Петрик бы понял. Я подошла к двери и оглянулась на прощание. Ханна стояла с Библией в руке – типичная девушка-католичка собралась пойти на воскресную мессу. – Пять минут прошло, – заметила женщина и предложила: – Может, тебе лучше остаться до темноты? – Со мной все будет в порядке. Меня ждал Петрик. Я поднялась по лестнице, прошла через аптеку и оказалась на улице. Как же было хорошо снова оказаться на свежем воздухе. И дело я сделала. «Не буду-ка я пока выпрашивать себе задания», – думала я на пути в кинотеатр. Взглянув на часы, я поняла, что на смену приду рано. То-то босс обрадуется. Все, чего я хотела, – это без приключений добраться до места, а там, если понадобится, Петрик всегда поможет. Я прошла большую часть пути, но еще в Старом городе у меня возникло такое чувство, будто меня кто-то преследует. Я наклонилась, чтобы затянуть шнурок на ботинке Ханны. В рюкзаке зашуршал секретный пакет. Я мельком глянула назад. Тот самый штурмовик, которого я заметила у аптеки, разгонял группу подростков. Видел он, как я спускалась в полуподвал или не видел? Я отогнала прочь дурные мысли и быстро пошла дальше. К кинотеатру я подошла за пять минут до начала моей смены. Над входом была вывешена афиша: «Вечный жид» [20]. С того дня, как нацисты заняли кинотеатр, все фильмы присылались из их штаба «Под часами». Поляков в кинотеатр не пускали, но мы по названию понимали, что этот фильм – нацистская пропаганда. Возле кассы уже образовалась очередь. Немцы стояли с этим особенным выражением ожидания начала сеанса на лице. Одной из новинок, которые внедрили у нас нацисты, была патриотическая музыка. Ее без конца передавали через динамики на фасаде кинотеатра. «Хорст Вессель», гимн НСДАП, погребальный марш с духовыми гремел над площадью весь вечер и даже во время сеанса. «Знамена ввысь! В шеренгах, плотно слитых, СА идут, спокойны и тверды», – пел хор немцев. Я прошмыгнула в дверь кассы и перевела дыхание. Помещение было маленьким, размером где-то с ванную комнату. Высокий табурет и завешенное бумагой окно – вот и все. Следили за мной? Я включила свет и дотронулась до кассы. Прохладная и гладкая поверхность успокаивала. Надо взять себя в руки и заняться делом – рассортировать деньги, но шторы пока не поднимать. Где мама? Пора бы ей уже принести мне еду. У мамы был опыт работы медсестрой, и немцы заставили ее помогать в больнице Старого города. Почему она опаздывает именно тогда, когда я умираю от голода? Запах немецких конфет сводил с ума. Я чуть-чуть отодвинула шторы и выглянула из будки. Меня словно током ударило. Этого просто не может быть! Штурмовик, которого я видела у аптеки мистера Зета, стоял в очереди и беседовал с двумя домохозяйками. Как же я обрадовалась, когда Петрик ворвался в будку и сел на свое привычное место на полу под окном. Щеки у него раскраснелись, и голубые глаза из-за этого казались особенно яркими. Сразу за Петриком в будку проскочила его младшая сестра Луиза. Она соскользнула по стене и устроилась рядом с братом. Они были совсем разные. У Петрика светлые глаза, у Луизы – темные. Он – серьезный, она – хохотушка. В свои пятнадцать Луиза была в два раза меньше брата. – Как прогулялась? – спросил Петрик. Я поправила юбку, чтобы ноги при взгляде с пола на высокий табурет смотрелись максимально выгодно. – Очень даже хорошо, только вышла одна заминка… Петрик дал мне понять, что при Луизе распространяться об этом не следует. – А я вот хочу разобраться, в чем мой самый главный талант, – сообщила Луиза. – Кася, как ты думаешь? И почему она в такой момент пристает с дурацкими вопросами? Я снова отодвинула шторку и посмотрела на очередь – штурмовик в коричневой рубашке никуда не делся. Теперь он оживленно разговаривал с двумя мужчинами в очереди. Обо мне? – Луиза, не знаю, – ответила я. – Ты хорошо печешь… – Ну это любой умеет. Вот бы узнать про какие-то свои особенности. |