Онлайн книга «Судьба гусара»
|
Зарыдав, Катерина бросилась на колени: – Макарушка! – Сказал – нет промеж нами ничего… Да брось ты нож, девка! – скрипя зубами, цыган сел на полу, опираясь спиною о стену. – Не собирался я ее убивать. Так, попугал только. Хотя таких тварей и убить бы нехудо. – А ну, пасть закрой! – чувствительно пнув лиходея в бок, цыкнула Лидочка. – Сейчас за капитаном-исправником пошлю. На каторгу у меня пойдешь, гниль! Понял? И глазами на меня не сверкай, не боюсь я тебя, поганца, нисколько. – Не надо на каторгу, – шмыгнув носом, Катерина снова запричитала. – Он и впрямь не хотел. Это я все… – Ты, не ты, – хмыкнула барышня. – Разберемся. Потолкуем? – Потолкуем, ага… – женщина обрадованно закивала и жалобно скривила губы. – Только этого бы… отпустить бы, а? – Точно отпустить? – Ага. – Ладно… Вон пошел! Пошел, говорю, пока я добрая, – нагло распорядилась «атаманша». – А ножик твой я себе оставлю – трофеем. – Ну, ты это… – поднимаясь на ноги, цыган восхищенно причмокнул. – Ну ты, дева, да-а-а… Как ты меня… Уважаю! И это… зла на меня не держи. Я ведь тебя не хотел… пошутил просто. – В следующий раз за такие шутки уши отрежу, – серьезно пообещала Лидочка. – И кое-что еще. Все – пошел уже. Уходи, сказала. – Ухожу, – цыган задержался в дверях и обернулся с неожиданной улыбкой. – А нож – пусть не трофей. Пусть – подарком будет. При таком ноже тебя ни один цыган не обидит. Наоборот. – Да иди ты уже, черт лохматый! * * * Макар Чубаров вскочил в бричку и принялся нахлестывать лошадь. Тучи желтой пыли поднимались из-под колес и копыт, и сквозь эту пыльную мглу сияли сатанинской злобою черные глаза цыгана. Оскорбленный в лучших своих чувствах любовник гнал лошадь с такой силою, словно торопился в ад. Пару раз бричка едва не перевернулась и даже зацепила колесом верстовой столб у городской управы. Вот тут уж Чубарову волей-неволей пришлось остановиться. Выбравшись из брички он склонился над колесом, потрогал, пошатал… И был взят под белы рученьки бодрой командой инвалидов во главе с неизбывным Митричем! – А, господин Чубаров! – радостно потер ладони Денис. – Ну, присаживайся, мил человек. Рассказывай! – И что рассказывать, вашество? – цыган изумленно глянул на гусарский мундир Давыдова. – Это что же, господа гусары нынче присутственные дела ведут? – Не твое дело, – Денис резко усмехнулся и подкрутил усы. – Давай рассказывай, какую ты девицу в трактир водил! Напомню – недели две назад дело было. – Я многих вожу, – развалившись, нагло рассмеялся цыган. Вот чего Денис Васильевич терпеть не мог, так это этакого вот нахальства. Особенно среди простонародья. Побагровев, гусар приподнялся и ахнул кулаком по столу: – А ну, встать, шваль! Нынче живо у меня на каторгу… а то и на виселицу – за убийство! – Я никого не убивал, – живенько уяснив, что шутить здесь с ним никто не собирается, Чубаров поспешно вскочил на ноги, позабыв про свои расстроенные изменой любовницы чувства. – Христом-богом клянусь, детьми… да чем угодно! – Клятвы свои поганые оставь при себе. Чай, не на базаре, – хладнокровно заметил гусар. – Отвечай все с толком, по существу. Подвозил девицу чужую? – Подвозил, – поморгав, Чубаров тряхнул чубом. – Было дело. До трактира подвез, да. – Так кого подвез-то? – Анною звали. Из Черкасс… Услышав такое, Денис напрягся – еще чуть-чуть, и недалеко до признания! – Она к подружке моей приехала, Катерине, погостила чуток. Я в гости заглянул, она, Анна-то, и попросила до трактира подвезти. Хотела с попутными купцами до Черкасс добраться. Ну, Марьи-вдовицы трактир, знаете. Я отвез, простился. – Цыган снова поморгал и продолжил, исподлобья посматривая на гусара: – Там еще Верейский Никифор был, купец, как раз только зашел. Так они там спелись. – Что значит спелись? – Ну, уговорились, верно, насчет дороги, – махнул рукой Чубаров. – А дальше я водки хлопнул да уехал в табор. И как там что было – не ведаю. – Так-так, Верейский, значит… В суде подтвердить сможешь? – Ну-у, господине… Я бы со всем удовольствием. Однако, в зависимости от того, когда суд. Не сегодня завтра уходим с табором на Буковину. Давыдов покрутил усы: – На Буковину, значит… так-так… А кто еще тогда в том трактире был? – Марьи точно не было – спала. Кто-то из служек… ну да, молодой парнишка такой… Говорят, он недавно в овраг упал. – Как упал? – Так. Со сломанной шеей и нашли. Отпустив цыгана, Давыдов заглянул в соседний кабинет, к Ратникову. Федор Петрович, почесывая гладко выбритый подбородок, вновь допрашивал недавно арестованного помещика, молодого Кузьму Федосыча Воронова. – Так, говоришь, в трактире никого не помнишь? – Ну-у… никого. Говорил же! – помещик раздраженно забарабанил тонкими пальцами по столу. – Разве что полового. Снулый такой отрок… едва поспевал, муха сонная! – Этот тот, которого недавно в овраге мертвым нашли? – уточнил капитан-исправник. Арестованный развел руками: – Ну, уж про то мне неведомо. – Так ты с кем пил-то? – Да сам с собой, с горя… Письмо от возлюбленной получил… Нехорошее письмо, злое. Кто такая – не скажу, живет в Киеве. – А письмо, разрешите полюбопытствовать? – Да сжег я его! – нервно воскликнул помещик. – Как только прочел, так сразу и сжег. – Разрешите, господин капитан-исправник? – испросив разрешение, Денис повернулся к допрашиваемому и быстро спросил, был ли тогда в трактире купец Никифор Верейский. – Не помню, – качнул лохматой головой арестант. – Хоть убейте, господа, а не помню! Пьян был… – Так-так один и пили? – Ну… может, и не один. Может, и подливал кто-то. Отправив Воронова обратно в узилище, капитан-исправник пристально посмотрел на гусара: – Ну, Денис Васильевич, говори. Что, Никифора Верейского в Марьином трактире видали? – Видали, – кивнул Дэн. – Макар Чубаров, цыган, видел, как Никифор разговаривал с убитой. А потом у дома Воронова мелкие отроки приметили какого-то мужика на бричке. С дамой! – Так ты полагаешь, будто Верейский сначала привез домой пьяного вусмерть Воронова, а потом – эту вот Анну… которую там же и убил. И все свалил на Воронова. Зачем? В чем смысл-то? – В каменоломнях, Федор Петрович, – пройдясь по кабинету, негромко пояснил гусар. – В гранитных каменоломнях. То же самое подтвердил и вновь вызванный на допрос помещик. Да, действительно, купец Никифор Верейский неоднократно предлагал ему и брату продать гранитные выработки, но все время получал отказ. |