Онлайн книга «Аквитанки»
«Вот он, мой час!» – воскликнул колдун и пошел к меднику. Там он заказал десять новых светильников, повесил на грудь и пошел перед дворцом Ала ад–Дина. «Меняю новые лампы на старые!» – кричал колдун. – «Новые на старые!» Царевна аль–Будур услышала крик и приказала служанке: «Посмотри!» Служанка сходила и сказала: «Это сумасшедший, моя госпожа! Он меняет новые светильники на старые!» «Смешно!» – воскликнул Бадр аль–Будур. – «В комнате моего супруга есть старый светильник, дай его этому дураку. Посмотрим, даст он новый?» Царевна, как и думал колдун, ничего не знала про раба лампы! Магрибинец обменял старый светильник на новый и чуть не умер от радости. Он пришел в караван–сарай, заперся в своей комнате и потер лампу. «Слушаю и повинуюсь, о повелитель!» – сказал раб лампы. «Возьми меня, дворец Ала ад–Дина и царевну Бадр аль–Будур, и унеси во внутренний Магриб!» – приказал колдун. И раб лампа сделал это. А султан утром посмотрел в окно – нет дворца, нет дочери, единственного ребенка! Есть пустырь. «А я говорил!» – зашептал в его ухо везирь. – «Ала ад–Дин колдун и подлец!» И султан приказал схватить Ала ад–Дина, бросить его в тюрьму и на следующий день отрубить голову. Но люди, которым Ала ад–Дин раздавал много денег, узнали про приказ султана. Всегда, мой цвэточек, полезно иметь человека, которому ты сделал добро. Только у этого человека должна быть хорошая память. Люди собрался у дворца и начали бить окна и двери, а некоторые полезли на стены. Везирь испугался и побежал к султану. «О повелитель, прости этого мерзавца, иначе народ убьет и тебя, и меня!» И султан освободил Ала ад–Дин и послал на все четыре стороны. Ала ад–Дин, полный горя, пошел прочь из города. Он шел, плакал и стонал: «Где дворец? Где жена?» И хотел утопиться в реке. Но вода была холодная. Ала ад–Дин сел на берег и начал заламывать руки от отчаяния. И задел перстень, который дал ему магрибинец. Перед Ала ад–Дином возник джинн. («На голову он слабый…» – тихо пробурчала Жаккетта. – «Не мог в тюрьме о перстне вспомнить!» «О, раб перстня!» – обрадовался Ала ад–Дин. – «Верни мне дворец, верни мне жену!» «Я не могу сделать такое, повелитель!» – развел руками джинн. – «Дворец унес раб лампы и только он может вернуть его на место.» «А можешь ты отнести меня туда, где теперь мой дворец?» «Могу!» – сказал джинн и отнес Ала ад–Дина во внутренний Магриб. А была ночь. Ала ад–Дин увидел свой дворец, обрадовался и прямо на земле заснул. Утром он нашел ручей, совершил омовение и сотворил утренний намаз. И сел перед окном дворца. Госпожа аль–Будур выглянула из окна и увидела своего мужа. Царевна открыла потайную дверь и Ала ад–Дин вошел во дворец. «О, жена, ты не видела мой старый медный светильник?» – спросил Ала ад–Дин. «О, мой господин!» – заплакала царевна. – «Я своими руками отдала его магрибинцу и потому сейчас здесь». «Ум у женщины – что у курицы!» – говорит Ала ад–Дин. – «А где сейчас колдун?» «Он каждый вечер приходит ко мне, говорит, что мой отец казнил тебя, хвастает светильником и уговаривает пустить на ложе. Обещает дать такую сладкую любовь, какую не получала ни одна женщина! Я его ненавижу!» «Правильно, жена!» – говорит Ала ад–Дин. – «Врет он все. У него такая же горячая любовь, как у старого мерина! Теперь я с ним разберусь. Где он прячет лампу?» «За пазухой, мой господин!» «Жди меня здесь!» – говорить Ала ад–Дин. – «Я скоро приду и скажу, как мы обманем этого проклятого!» Ала ад–Дин долго думал, а потом пошел в город и купил в лавке москательщика на два дирхема банжа [77]. И вернулся к царевне. «Сегодня ты сделай вид, что хочешь узнать, какая горячая любовь у этого козла! – говорит Ала ад–Дин. – «Предложи ему вина, а в последнюю чашу подсыпь банжа. Когда он заснет, я сделаю все, что надо!“ «Слушаюсь, о мой любимый!» – сказал царевна и пошла одевать красивое платье. Вечером магрибинец пришел к дочери султана и видит: сидит царевна веселая, в красивой прозрачной одежде, глаз накрашен, локон надушен, на голове жемчужная сетка. «О, мой господин!» – говорит царевна тоненьким голосом. – «Я решила: не буду грустить. Я хочу слушать музыку, пить вино. А потом я хочу узнать, какую горячую любовь дашь мне ты!» «О звезда моего сердца!» – растаял магрибинец. – «Я дам тебе такую горячий любовь, какую не даст ни один мужчина! Ты правильно сделала, что забыла Ала ад–Дина! Сегодня ночью ты поймешь, какая разница между тихим ослом и неистовым жеребцом! Жеребец, как ты понимаешь, буду я!» «Сын гадюки!» – думал Ала ад–Дин за дверью. – «Это я–то тихий осел?! Да мой пыл больше, чем у дикого верблюда! Горячее меня нет скакуна на земле! Я один ласкал весь гарем султана, когда тот болел, устав от мужской обязанности и наложницы сильно страдали. Весь гарем возносил хвалу Аллаху за мою силу и мощь! Никто не обиделся, что его обошли и отвесили меньше, чем другим!» «О мой господин!» – говорит царевна и голос ее звенит, как колокольчик. – «Твой слова зажигают огонь в моем розовом саду! Скорей неси вино, будем пить, будем петь, будем тушить мой пожар! А?!» Магрибинец улетел от радости и побежал за вином и музыкантам. И вот наступила ночь. Царевна аль–Будур танцевала перед колдуном с движениями каирскими и истомой нубийской, жаром сандийским и томностью александрийской. А магрибинец пил чашу за чашей. «О моя небесная гурия!» – говорил он, подмигивая царевне, когда хмель уже взял язык его в плен. – «Подожди, скоро я воткну свой клинок в твои ножны!» «Только не промахнись, о косоглазый!» – злился за дверью Ала ад–Дин. «О да, мой господин!» – кивала Бадр аль–Будур. – «Твое серебряный копье попадет в мое золотое колечко! Выпей еще и эту чашу!» Магрибинец выпил последнюю чашу с банжем и бедная Бадр аль–Будур так и не узнала, чем отличается любовь мужчины из внутреннего Магриба от любви мужчины из её родного города! Потому что Ала ад–Дин отрубил колдуну голову. «Иди в другую комнату, жена!» – сказал он. – «И жди меня. Я сделаю дела и возмещу тебе то, что обещал колдун. Неистовый жеребец! Ха!» |