
Онлайн книга «Горький квест. Том 3»
Артем посмотрел на Марину, стоящую молча. Вид у нее был странный. – А ты что делаешь? – спросил он. – Какая у тебя функция? – А я болею, как положено на соревнованиях. – За кого? За Наталью? – За Назара Захаровича, – ответила Марина, и Артему показалось, что голос у нее стал каким-то не то загадочным, не то немножко неуверенным. – Ладно, тогда я буду за Наташу болеть, – сказал Артем, – чтобы все было по справедливости. – Вот это правильно, сынок, – одобрительно отозвался Назар Захарович. – Без группы поддержки соревноваться тяжело. Ну, профессор, назначай следующее испытание. Что берем? Галина Александровна задумалась на несколько секунд. – Давайте «Старательский вальсок». Потянете? Назар Захарович вопросительно поглядел на Наташу, та кивнула и сразу начала: – Мы давно называемся взрослыми… – И не платим мальчишеству дань, – подхватил Назар. В первый момент Артем подумал, что стихи скучные. Наверное, про то, как повзрослевшие люди с доброй улыбкой вспоминают свои детские мечты и романтические устремления. Но уже к концу первого куплета он насторожился: песня была явно не о том. Более того, ему показалось, что в голове проскочил едва уловимый сигнал: нащупано что-то очень важное, и сейчас главное – не упустить момент, чтобы направить мысль в нужном направлении. – Но поскольку молчание – золото… – То и мы, безусловно, старатели. – Промолчи – попадешь в богачи… – Промолчи, промолчи, промолчи… Теперь Артем слушал внимательно и напряженно. – А молчальники вышли в начальники… – Потому что молчание – золото… – Промолчи – попадешь в первачи… – Промолчи, промолчи, промолчи… Первачи… Кто это такие? Надо будет у Галины спросить. А старик и девушка уже мчались дальше вдоль следующего куплета: – Пусть другие кричат от отчаянья… – От обиды, от боли, от голода… – Мы-то знаем: доходней молчание… – Потому что молчание – золото! Артем дослушал до конца, потом Галина Александровна подвела итог. – Одна ошибка точно у Наташи, две у Назара Захаровича, но вариативные и потому допустимые. – Не понял, – нахмурился Артем. – Как вы определяете допустимость ошибок? – Видите ли, у этих песен обычно не бывает канонического текста. Вы – дитя свободы и технического прогресса, вам это трудно понять. Сегодня почти все исполнители записывают песню в студии, эта запись крутится по радио, размещается в интернете, используется в качестве фонограммы на концертах, потому что вживую мало кто теперь поет, единицы. И все слышат один и тот же вариант с одним и тем же текстом. Галич, Кукин, Клячкин, Высоцкий и огромное множество других авторов не могли в то время ни записать свои песни в студии, ни издать в сборнике. Это был андерграунд. Песни исполнялись на так называемых квартирниках или на подпольных концертах, фанаты записывали эти выступления на магнитофоны, потом копировали и размножали записи. Тексты тоже перепечатывали на машинке, на тонкой плохой бумаге, чтобы через копирку побольше копий пробилось за один раз. Но ведь автор пел свои песни не по бумажке, а по памяти, и всегда одно исполнение отличалось от другого. Например, в одном случае Галич пел: «Отвези меня, шофер, в Останкино», а в другом: «Отвези-ка меня, шеф…» Понимаете? Записи расходятся, люди слушают и запоминают разные варианты. Такие расхождения я считаю вариативными, и если то, что я помню, не совпадает с тем, что говорят Назар Захарович или Наташа, это не будет ошибкой. А вот «вся озябшая» вместо «вся иззябшая» – это совершенно точно ошибка и с точки зрения русского языка, и с точки зрения поэтики. – Теперь понял, – кивнул Артем. – А кто такие первачи? – Ну что ты пристал, – капризно протянула Марина. – Тут соревнование, а ты с вопросами лезешь! Потом спросишь, не мешай. – А мы уже закончили, – сказал Назар Захарович. – Доктор, огласите приговор! – Три – два, выиграл Назар Захарович, – объявил Качурин. – Как и вчера, – вздохнула Наташа. – Мне дядю Назара никогда не победить. Но Марина неожиданно запротестовала: – Как – закончили? Почему так мало? Вы же только начали! – Мы договаривались на пять песен, – строго ответил Назар. Маринка расстроилась так очевидно, что Артему стало смешно. – Разве вы уже все пять проговорили? Эдуард Константинович, вы проверьте по записям, не может быть, чтобы пять, – растерянно бормотала она. Качурин очень серьезно, без малейшего намека на улыбку, посмотрел в блокнот: – Первая – чисто, вторая – одна ошибка у Назара Захаровича, третья – одна у него же, четвертая – две у Наташи, пятая – одна у Наташи. – Ну вот… Артему показалось, что Маринка чуть не плачет. Чего это она? Неужели ей так интересно слушать старые стихи, которые когда-то были песнями? Или тут что-то другое? – Друзья, а давайте выпьем чаю, – вдруг предложила Галина Александровна. – И мы с Назаром Захаровичем расскажем Артему, кто такие первачи. Когда вы на улице, а я в квартире, получается, что я вещаю, как королевская особа с балкона или как красна девица из терема. – Я – за! – тут же радостно откликнулась Маринка. – Наверное, неудобно, поздно уже, – смущенно проговорила Наташа. Артем решительно взял ее за предплечье. – Раз хозяйка приглашает, значит, не поздно и удобно. Пошли. За чаем засиделись заполночь. Назар Захарович строго проверил, все ли участники предупредили своих кураторов, где находятся. Надежда Павловна и Полина Викторовна были проинформированы, что девочки вместе с Назаром ушли на соревнование, а вот Артем не предупредил Вилена, он же собирался выйти только на минутку, посмотреть, у кого в окнах свет, а потом вернуться в квартиру и позвонить… – А ты знаешь, где Вилен сейчас? – спросила Галина Александровна. – Да как обычно, в бо… – Артем запнулся и чуть было не проговорился, – у Ричарда. – Ладно, договаривай, – усмехнулся Назар Захарович, – в богадельне. Думаешь, мы не знаем, как вы, молодежь, наш пятый этаж называете? Но это не дело, если родители в одиннадцать вечера не знают, где ребенок. И нечего на меня так смотреть. До тех пор, пока ты живешь с родителями под одной крышей, ты – ребенок, независимо от того, сколько тебе лет, и родители всегда волнуются, если не знают, где ты. Сходи к себе, оставь записку Вилену. Или в богадельню позвони. Артем поднялся к себе на третий этаж. Квартира пуста. Он вырвал из блокнота листок, написал записку и вернулся к Галине Александровне, вспоминая, как ссорился с матерью, отстаивая собственное право не ставить родителей в известность о своих планах и о том, куда и когда он собирается уходить и когда вернется. «Если ты захочешь знать, где я, ты в любой момент можешь позвонить и спросить, я не имею привычки выключать мобильник», – говорил он и не понимал, почему такая простая вещь не устраивает маму. |