Книга Феерия чувств, страница 20 – Тереза Бехари

Она едва заметно улыбалась и выглядела такой умиротворенной и почти счастливой. Да, эта мысль могла придать спокойствия и ему.

– Приятно думать так, верно?

Мила улыбнулась, и сердце Джордана наполнилось нежностью. Он не понимал причину ее доброй, искренней улыбки. Возможно, в мысли о том, что два поколения его семьи воссоединились.

– Он встретился со своей бабушкой, – мягко продолжала Мила. – Мне всегда было жаль, что я так и не познакомилась с твоей матерью. Грег иногда рассказывал мне о ней.

Джордан чувствовал на себе ее пристальный взгляд, но продолжал смотреть мимо, не желая говорить о матери. Это неизбежно потянет за собой неприятные подробности об отце, о детстве и страхах.

– Она была прекрасным человеком.

– Пойдем. Начинает темнеть.

Он вышел из машины и даже на расстоянии почувствовал ее разочарование. Остановившись на пороге дома, где они прожили так недолго, Джордан поджидал Милу. Когда он впервые увидел этот дом, тот показался ему очень элегантным и лаконичным. Именно такое жилье он и подбирал для своей прекрасной невесты.

Дорожка вела к широким дубовым дверям, которые выглядели новыми, хотя и с налетом старины. Французские окна выходили на дорогу, из-за чего фасад выглядел модно. По обеим сторонам дорожки высились пальмы, придавая экзотичности, словно гости в оазисе. Дом остался точно таким же, хотя воспоминания не отступали.

Джордан вспоминал ранние завтраки на восходе в уютном патио. Миле было нелегко просыпаться так рано, но выражение лица, когда она сворачивалась в клубочек в кресле с чашкой ароматного кофе, говорило о том, что она нисколько об этом не сожалеет. Порой они гуляли рука об руку по саду, где росли розы. Джордан помнил, как Мила загорала у бассейна, а ее живот был уже хорошо заметен.

– Все так же и одновременно по-другому.

Эмоции на ее лице сменяли одна другую. Он невольно взял ее за руку.

Мила дрожала, и он понял, почему она так вела себя по пути сюда. Попросту нервничала.

– Тебе все здесь, должно быть, напоминает о несчастном случае?

Ей не нужно было говорить об этом вслух, Джордан все прочитал во взгляде.

Как же он не подумал об этом раньше?

Единственное, о чем он думал, – о сюрпризе, который держал в тайне с тех пор, как узнал о беременности. Он не хотел, чтобы этот день подходил к концу, а она снова вела себя дома отчужденно.

Каким же эгоистом он был!

– Иногда мне снятся сны об этом месте, – едва слышно призналась Мила.

Джордану захотелось обнять жену.

Она прилагала немало усилий, чтобы спокойно смотреть на дом, ему следовало довольствоваться тем, что она позволяет держать ее за руку.

– Во сне я падаю и ищу перила, но их нет. И вот я уже на земле. – Она вздохнула. – Как я могла допустить такое.

Джордан содрогнулся при мысли, что она считала себя виноватой.

– Мила, шел дождь.

Но она, похоже, вовсе не слышала его.

– Я лежу на полу, потрясение не дает мне почувствовать боль, в полной мере ощутить последствия того, через что прошло мое тело. Между ног становится тепло, и я понимаю…

Она сжала его руку изо всех сил, он не возражал. Впервые ему открылись эти подробности. Джордан привлек жену к себе.

– Я понимала, произошло что-то ужасное. Выражение твоего лица лишь подтвердило мои страхи.

Из ее глаз потекли крупные слезы. Больше Джордан не сомневался ни минуты, крепко обнял Милу. Она не сдерживала рыданий.

– Прости меня, Джордан, прости. Я так жалею о том, что не была более осторожной. Прости, что не слушалась тебя. Я должна была беречь себя, сберечь нашего сына.

– Мила, ты не сделала ничего плохого. – На его глазах выступили слезы. – Мне не нужно было просить тебя изменить свой образ жизни. Просто было страшно. Я внушал тебе собственный страх. – Он по-прежнему обнимал ее. – Все между нами происходило так быстро.

Милу била дрожь, его слова не достигали ее. Он попытался излагать только факты.

– Ты спускалась по лестнице, которой мы пользовались каждый день, несколько раз в день. Шел дождь, ты поскользнулась. Это несчастный случай.

Джордан повторял эти слова снова и снова, пока не почувствовал, что ее дрожь прошла. Держа ее в объятиях, он впервые почувствовал, будто их что-то связывает.

Но это еще не все. Его сердце сжалось, когда он вспомнил, о чем должен был рассказать. Мила выглядела утомленной, и он чуть было не передумал, но потом понял, что это отговорка.

Шанса сделать это может больше и не выпасть. Теперь, когда Мила обнажила перед ним душу, Джордан знал, что не может держать это от нее в секрете.

– Мне нужно кое-что тебе сказать. Мила, я дал разрешение на операцию. Ты потеряла много крови и…

Он потряс головой.

– Если бы мы стали ждать, и ты, и ребенок находились бы под угрозой. – Он был не в состоянии смотреть ей в глаза. – Мне пришлось согласиться на кесарево сечение, несмотря на то что меня предупреждали, что ребенок может не выжить. Но я просто не мог потерять вас обоих.

Джордан замолк, опасаясь смотреть в глаза жене. По-другому он поступить не мог, не мог дольше скрывать это от нее. Собрав в кулак мужество, поднял глаза на Милу.

Она поднесла руку к его лицу. Он ждал пощечину, но она лишь стерла остатки слез.

– Знаю.

Его глаза широко распахнулись.

– Откуда?

– Врач рассказал, когда я вернулась на осмотр. Я потом спросила у Грега, и он подтвердил.

– Но твой осмотр… – Джордан прикинул время, не веря, что тяжкая ноша, которую он носил в себе столько лет, вовсе не тайна. – Ведь я все еще находился здесь. Почему ты не сказала мне об этом?

– Я ждала, когда ты заговоришь первый.

– Я хотел, но боялся.

– Что я обвиню тебя?

Он кивнул. Она скрестила руки под грудью.

– Я действительно переживала из-за того, что не смогла даже мельком взглянуть на нашего сына. Поэтому и просила тебя дать мне время.

Джордан был ошарашен.

– Думала, если ты какое-то время побудешь с отцом, я справлюсь со своими негативными эмоциями. Мне нужно было время, чтобы исцелиться.

Мила посмотрела на Джордана уже совсем с другим чувством.

– Потом ты уехал и прислал бумаги.

– Ты была зла на меня.

– Да. Но не из-за того, что ты разрешил операцию. У тебя не было выбора. – Она покачала головой. – Если бы не это, вместе с ребенком погибла бы я. – Она отбросила камешек носком туфли. – Да, я переживала из-за этого, но только потому, что мне не удалось подержать его на руках те пятнадцать минут, пока он жил.