Книга Аквитанская львица, страница 68 – Дмитрий Агалаков

Алиенора сама сорвала простыню со своей постели и пронзила ее с двух сторон обломанным концом древка.

— Прикрывайте меня щитами, сеньоры! — сказала королева. Рыцари окружили ее, они вынырнули из-под низкого потолка каюты, и Алиенора подняла вверх белый стяг.

Половину корабля уже затянуло черным дымом. Повсюду был огонь и лежали трупы. Схватка последних аквитанцев с пиратами уже происходила недалеко от каюты королевы.

Выйдя под защитой своих рыцарей, она подняла древко как можно выше и замахала белым полотнищем.

— Я, королева Франции, повелеваю прекратить битву! — собрав всю силу своего звонкого голоса, выкрикнула она. — Мы сдаемся!

Но ей понадобилось повторить эту фразу раз десять, чтобы обе стороны прислушались и опустили клинки. По ее приказу аквитанцы немедленно сложили оружие.

— Я, королева Франции Алиенора, сдаюсь на милость победителя! — громко сказала она предводителю отряда.

Ее рыцари — Жоффруа де Ранкон, Гуго де Лузиньян и Сельдебрейль — с неохотой расступились и тоже положили перед собой мечи и щиты.

— Кто вы и на чью милость я могу положиться? — спросила Алиенора у предводителя пиратов.

Тот, загорелый, в шальварах и заляпанной кровью рубашке, с повязкой на голове, изящно поклонился:

— Меня зовут капитан Фока из Калабрии, ваше величество. — В руках он держал сарацинский ятаган и небольшой круглый щит. — Я польщен подобным знакомством. Вы сдаетесь на мою милость и отныне, как союзник норманна Рожера Второго, принадлежите его противнику.

— И кто же его противник? — гордо спросила Алиенора.

— Император Византии наисветлейший Мануил Комнин.

Королева переглянулась со своими рыцарями:

— Час от часу не легче, — вздохнув, сказала она.

— Вам стоит поторопиться, ваше величество, — заметил пират. — Соберите самые необходимые вещи — ваш корабль скоро пойдет ко дну.

— Мы друзья с вашим императором, — даже не думая двинуться с места, сказала Алиенора. — И я требую неприкосновенности для всех моих людей без исключения.

— Вам и вашим людям я обещаю полную неприкосновенность, ваше величество, — улыбнулся пират. — А лично вам — лучшие апартаменты на моем судне!

— Благодарю вас, сеньор Фока из Калабрии, — в ответ ему тоже улыбнулась, но куда холоднее, королева Франции. — И куда же вы нас повезете?

— В Город-светоч, разумеется! — жизнерадостно рассмеялся тот. — В Константинополь, ваше величество!

Алиенора вновь переглянулась с рыцарями своего дома. И чтобы грек не понял ее, бросила на провансальском языке:

— Хороша я буду, представ перед Мануилом Комниным в роли рабыни.

Греческий пират выполнил требование королевы Франции — ее рыцарям оставили мечи и разрешили охранять свою королеву, тут же были и до смерти перепуганные служанки, которых жадными глазами провожали разбойники-греки. Постель королевы отгородили простыней, чтобы она могла раздеться и отдохнуть по-человечески, все остальные спали одетыми. Вернее, не спали, а пытались немного подремать, чтобы оставались хоть какие-то силы. Как можно было заснуть, зная, что ты пленный и твоя судьба в руках злодеев?

И все же глубокой ночью королеву и ее приближенных укачало — усталость и треволнения взяли верх.

Алиенора проснулась все от того же шума — за пределами выделенной ей каюты шла битва: там с треском разлеталось дерево, звенело оружие и вопли погибающих резали слух.

На этот раз служанка раньше приказа подскочила к оконцу и отдернула шторку.

— Опять корабли — и опять много…

Облаченные в кольчуги де Ранкон, де Лузиньян и Сельдебрейль пытались по очереди выбить дверь, чтобы посмотреть беде в лицо, но это им никак не удавалось.

— Они подперли двери снаружи! — гневно сказал Сельдебрейль. — Что будем делать?

Рыцари переглядывались. Алиенора, которую вновь быстро одели служанки, печально взглянула на своих рыцарей.

— Что может быть еще худшим, чем наше нынешнее положение? — спросила она.

— Если нас возьмут турки, — с поклоном ответил Жоффруа де Ранкон. — Тогда нас отвезут не в Константинополь, ваше величество, где Мануил Комнин, несомненно, отпустил бы вас к мужу, еще и наградив подарками, а, скажем, в Каир — к тамошнему султану или в Иконий, все к тем же мусульманам. Не забывайте о судьбе Иды Австрийской, она так и канула в магометанском плену, став наложницей. А вы куда более красивы, вас точно не отпустят — ни за какой выкуп!

— Не каркайте, де Ранкон, — вяло бросила Алиенора. — Тоже мне, разобрала вас охота шутить, — она покачала головой. — Господи, сколько же еще будут продолжаться наши мытарства?

А бой на корабле, судя по воплям и лязгу металла, только еще разгорался.

— Самый худший вариант — если мы пойдем на дно, — заметил Гуго де Лузиньян. — Думаю, стоит разрубить эту дверь. Да мечом не впору. Эх, топор бы сейчас!

Шум битвы приближался к дверям. Все три рыцаря, вытащив из ножен возвращенные им мечи, встали стеной у двери. Наконец преграда была снесена и двери распахнулись — на фоне утреннего солнечного света и угасающей битвы выросла фигура рыцаря — в кольчуге и кольчужном капюшоне, в плаще.

— Кто же здесь у нас? — спросил он, и у Алиеноры отлегло от сердца, едва она различила жесткий норманнский выговор. — Кого скрывают подлые греки?

— Они скрывают королеву Франции, рыцарь, — откликнулась она и, щурясь, вслед за своими вассалами, осторожно озиравшимися, вышла на свет.

2

— Сколько же выпало на вашу долю мытарств, государыня! — развел руками Рожер Второй. Жесткие черты лица короля сицилийских и неаполитанских норманнов смягчало приторное сострадание. — Если бы вы согласились плыть на моих кораблях сразу в Иерусалим! Если бы не пошли этой черной дорогой через Константинополь! Если бы! Я следил за вашим маршрутом, и сердце мое обливалось слезами, когда новые и новые горькие вести доходили до Палермо! Коварные греки, подлые турки! Конечно, вы устали, прекрасная Алиенора, но у меня вы отдохнете не хуже, чем дома, — король Неаполитанский был в высшей степени предупредителен и встретил королеву франков с почестями. — Даю слово норманна!

После всех злоключений на море в середине июня 1149 года Алиенора оказалась на острове Сицилия, в Палермо, во дворце короля Рожера Второго. У греков их отбили на следующий день норманнские рыцари, узнавшие о нападении византийцев. Греческих пиратов повесили. Алиенора с особым удовольствием наблюдала, как закачался на рее наглец, осмелившийся взять ее в плен и приказавший подпереть дверь ее каюты бревном.

Впрочем, пират принял смерть достойно — он смирился с тем, что это был не его день.

Затем от Пелопоннеса они целую неделю плыли до Сицилии. То и дело штормило. О том, куда подевался ее муж, не было ни слуха, ни духа. Конечно, Алиенору это тревожило, но еще больше занимал ее тот факт, что она была в Италии. Появится Людовик или нет, это было заботой Бога, она же могла, погостив у Рожера Второго и пообещав своему спасителю все, что он пожелает, отправиться с остатками своей аквитанской свиты прямиком к папе, упасть перед ним на колени и попросить то желанное, о чем она неотступно думала с того самого горького дня, когда Людовик силой увез ее из Антиохии. «Наша судьба в наших руках, — слышала она голос своего возлюбленного. — Проси у папы расторгнуть твой брак. Скажи, что родство тяготит тебя, что ты не можешь так жить, что возьмешь грех на душу и лишишь себя жизни. Ты умная девочка — и у тебя все получится. Я люблю тебя, Алиенора. Мы обязательно будем вместе…»