Онлайн книга «Венерин башмачок»
* * * Чина услышала легкие шаги и насторожилась. Задний полог заколыхался. Одна из шкур отодвинулась, и в синем свете луны появилась чья-то физиономия. — Кто здесь? — Это я, Зелена… Теперь Чина и сама узнала девочку. Та отодвинула шкуры и на четвереньках вползла в хижину. — Как ты прошла? — Сейчас очередь Синюхи охранять тебя. А ты же знаешь, у него ломит ноги, и поэтому он не ходит кругом, как полагается, а лишь сидит у костра и греет свои кости. Когда я подбиралась сюда, Синюха клевал носом. Я принесла тебе ежевики. Девочка достала из-за пазухи свернутый котомкой лопух. Чина развернула его. На мягком листе красовалась россыпь крупных черных ягод. — Спасибо. — Чина, ты сердишься на меня? Зеленка опустила глаза в пол, устланный душистой травой. Чина пожала плечами: — Нет, не сержусь. Ты ведь не знаешь, что такое любовь. — А что такое любовь, Чина? Когда-нибудь ты познаешь ее сладость. Это бывает так: при одной мысли об этом мужчине кровь быстрее бежит по всему телу. Ты без труда угадываешь те минуты, когда он думает о тебе, — так горят щеки. Ты узнаешь его шаги еще до того, как они раздались, — по характеру хруста ветки и шорохам травы. А когда он рядом, тебе не нужен никто, только он один. Его голос — лучшая песня. Это так сладко — повиноваться ему… — Повиноваться? — Да! Да! Ощущать его силу, идти за ним, быть нужной… — Но ведь еще совсем немного, и тебе самой станет повиноваться все племя! Неужто тебе не хочется стать матерью-Прародительницей? — недоверчиво переспросила Зеленка. — Хочется. Но если придется выбирать между властью и любовью, я выберу любовь. Ты ведь сама видела его, Зелена! — Да… Зеленка зажмурилась. А когда распахнула глаза, то заговорила торопливо, подстегивая саму себя: — Вчера ночью, когда тебя увели, совет продолжался. И было решено выследить Чужака и поймать. — Они схватили его?! — Чина метнулась к девочке, ежевика рассыпалась, растерялась в траве. — Он пришел к водопаду в час бледной луны. Наши сидели в засаде. Черный Жук и другие накинули на него сеть. — Они поймали его как птицу! — Чина вскочила, заметалась по хижине. — Сядь, Чина, Синюха проснется! — Что они собираются делать? Чина едва сдерживала дрожь. Она схватила Зеленку за плечи и стала жадно вглядываться ей в лицо. — Ты знаешь их план? — А иначе зачем бы я пришла сюда? — важно спросила Зеленка. — Ну говори же! — Они решили спрятать его в пещерах. Они объявили ему, что освободят его сразу, как ты согласишься стать женой того, кого назначит тебе в мужья племя. — О-о… — Чина зло сжала кулаки. — Черный Жук надеется, что ты сразу согласишься. Потом тебе и Прародительнице скажут, что Чужак ушел, а на самом деле его хотят убить. Я сама слышала! Жук шептался с Рогозом… Чина опустилась на колени, вдавливая сочные ягоды в траву. Кожа выпачкалась соком. Волосы спрятали лицо девушки, и Зеленка не могла видеть — плачет Чина или нет. Некоторое время сидели молча. Зеленка догадывалась по напряженной позе Чины, что та думку думает. Было слышно, как трещат сучья в костре да мыши пищат в сушняке. Наконец Чина подняла голову. Зеленка отшатнулась, увидев выражение глаз девушки. Чина заговорила, не давая Зеленке опомниться и вставить хоть слово. — Побежишь к Заразихе, найдешь у нее сон-траву. Сделай так, чтобы она не увидела. Сможешь? — П-постараюсь… — стуча зубами от страха, пообещала девочка. — Подлей настойку в питье страже. — Чужака охраняют Рогоз и Сныть. — Хорошо. Сделаешь так, как я прошу? — Я вес сделаю для тебя, Чина. — Забирай все мои браслеты, все подвески. Все забирай! — Нет. Нельзя. Догадаются… Я боюсь за тебя, Чина! Даже если Рогоз и Сныть уснут, вы не успеете выбраться из пещеры. Скоро рассвет! — Не бойся. Я что-нибудь придумаю. Беги же скорей, Зеленушка! Девочка мышкой скользнула за полог — и вовремя. Со стороны костра раздался шорох. Чина увидела мужскую фигуру, выросшую на пороге. — Жук?1 Она не верила своим глазам. Он посмел прийти к ней ночью! Он переступил порог ее жилища! Что он думает о себе? — Я не звала тебя, Жук. Уйди. Жука не остановила сухость Чины. Он сделал еще шаг, чтобы показать, что не боится её. — Ты нарушил закон. Ты переступил порог будущего Прародительницы племени, — напомнила Чина. — Думаю, это не всем понравится. — Прародительницы? — усмехнулся Жук. — Ты сказала — Прародительницы? А не ты ли вчера ночью отреклась от своих привилегий? Ты сказала, что бросишь племя и пойдешь за Чужаком, куда он скажет, ты… — Я прекрасно помню, Жук, что сказала на совете Это мое дело. И ты здесь ни при чем. — Я знаю, Чина, ты уже пожалела о том, что сказала на совете. Да гордость мешает признаться. Хочешь, я помогу тебе? Чина взглянула на него, не скрывая презрения. — Ты? Ты хочешь мне помочь? Чем же? Жук переминался с ноги на ногу. Его и без того сутулая фигура казалась еще более искривленной Ему приходилось пригибать голову, поскольку жилище было построено для женщин и его долговязой фигуре не хватало места. — Если мы с тобой вместе выйдем из хижины на рассвете и люди у костра увидят это, то ты спасена. Все забудут, что ты вчера сказала у костра. Меня объявят твоим мужем, и тогда… — Ты займешь место у моих ног на совете! Я правильно говорю, Жук? Лицо Жука передернулось. Его черные глаза маслено блеснули в темноте. — Ты думаешь — меня прельщает твое положение? Ты ошибаешься! Мне нужна ты, и ты это знаешь. Жук шагнул к ней, и теперь Чина остро ощутила его запах — запах пота, костра и вяленых шкур. Она выставила руку впереди себя. — Этого не будет. Я никогда не выйду утром с тобой из одной хижины. Я тебе это уже говорила. — Подумай, Чина! — Жук схватил протянутую руку. — Ведь если бы я хотел стать главным мужем верховной женщины, то дождался бы, кого поставит совет вместо тебя. Но я пришел к тебе! Черные глаза Жука плавились от вожделения. Чина чувствовала дрожь в его руках. Голос его срывался от страсти. Она попыталась оттолкнуть его. Но вместо того чтобы повиноваться, Жук придвинулся еще ближе. Его пальцы впились ей в предплечья. |