Онлайн книга «Венерин башмачок»
— И немножко на меня, — добавил Петров. — Да с какой стати? — взорвалась Лариса. — Что ты мелешь вообще? Или для тебя нет ничего святого? У меня есть муж, к твоему сведению, и я… — И ты мечтаешь, чтобы ребенок был похож на него, — хмуро завершил Петров и кивнул в сторону лагеря. — А это, кстати, не его фигура там маячит? Лариса обернулась. Действительно, наверху, ближе к лагерю, стоял мужчина в светлой рубашке и смотрел в их сторону. Лариса молча направилась в лагерь. Петров, в обнимку с коробкой, — за ней. Действительно, наверху стоял Стасик и благодушно улыбался. Он выглядел особенно свежим и ухоженным на фоне пропыленных Ларисы и Петрова. — Привет, — бросила Лариса, но тут же попала в объятия к бывшему мужу. Его поцелуй пришелся между щекой и ухом. — Хорошо выглядишь, — похвалил Стасик. Заметив Петрова, протянул руку: — Здравствуйте. Тот кивнул и поплотнее обнял коробку. Он не собирался пожимать руку Стасику. Но нотариус умел превращать гримасу в улыбку. Он тоже вцепился в коробку и участливо поинтересовался: — Помочь? — Нет. Это ценная историческая находка. Лариса Николаевна никому не разрешает к ней прикасаться. — Серьезно? Вы что-то нашли? Петрова покоробил снисходительный тон юриста. Звучало это так, будто тот понимает, что все здесь занимаются ерундой, но ничего против не имеет. Петров молча прошествовал мимо. — Извини, мне негде тебя принять. И, боюсь, не сумею напоить тебя чаем. Время ужина еще не подошло. — Да ничего. — Станислав пожал плечами. Ему предстояло пристроиться к новой Ларисе. Такой он ее не знал. — Нам нужно поговорить. Лариса кивнула и двинулась дальше. — Лариса Николаевна! — В лагере ее сразу атаковали дети,. Юля Земчихина обиженно надула губы. — А мальчишки отказываются чистить картошку! А мы с Олей вдвоем на такую ораву тоже не начистим! Мы вчетвером дежурим! Лариса пальцем поманила хихикавших за палаткой Сашу и Диму: — Настоящий мужчина должен уметь чистить картошку, — сказала она на ходу, — мне за вас стыдно. — Да они шуток не понимают, Лариса Николаевна! — Мальчишки вылезли из-за палатки и неторопливо двинулись к костру. — Надо же, — усмехнулся Станислав у нее за спиной. — А я так и не научился чистить картошку. — Мое замечание к тебе не относится, — бросила Лариса и нырнула в палатку. Станислав задумался: как воспринять ее последнюю фразу? Как намек? Или как комплимент? Лариса вылезла из палатки с полотенцем в руках. — Если не возражаешь, пойдем к реке. Мне нужно умыться. Там нам никто не будет мешать. Они спустились к реке. — Твоя тетка была у меня, — начал Станислав не слишком решительно, поскольку Лариса ни о чем не спрашивала, ни о чем не беспокоилась. — Наговорила всякого. По-моему, у нее начинается маразм. Лариса молча расстегнула рубашку, стянула бриджи и осталась в одном купальнике. — Не хочешь искупаться? — не оглядываясь на мужа, спросила она. И пошла в воду: Станислав мялся на берегу, совершенно не представляя, как теперь разговаривать. Странная какая-то она стала. Внешне вроде все та же, но ведь совсем не та! Она раньше, бывало, глаз с него не спускала, в рот заглядывала. Собираясь сюда для объяснений, он ждал чего угодно —слез, истерики, упреков, мольбы, наконец. И ко всему приготовился. Но Лариса путала его карты. Она просто вежливо отстраняла его, чтобы он не мешал наслаждаться жизнью. Она плавала, фыркала, намыливалась и снова плавала, совершенно не обращая на него внимания. А когда вышла, стряхнула с себя воду, как особь семейства кошачьих, и завернулась в полотенце, он залюбовался ею, на какое-то время забыв о цели визита. То есть совсем забыл, что это — Лариса, его бывшая жена с вечно озабоченным и слегка испуганным, виноватым выражением лица. Перед ним была женщина, поглощенная собой. Она прислушивалась к себе, словно у нее внутри вот-вот могла зазвучать волшебная музыка. — Я приехал поговорить о ребенке, — буркнул Станислав, пытаясь своим тоном развеять «чары». — Да? Говори. Лариса стала неторопливо отжимать и вытирать волосы. — Ну… ты — беременна? То есть я хочу сказать — ты уверена в этом? — Не знаю. Врачи говорят, что да. — Ну а сама ты? Лариса посмотрела на Стасика так, что он понял: говорит он не то и вообще ведет себя по-дурацки. А ведь когда ехал, точно знал, что скажет. Он репетировал всю дорогу. И всю ночь после того злополучного разговора с Инной Викторовной. Да, Лариса, конечно, ни при чем. Это видно. Эта кровожадная тетка, эта феминистка хренова воду баламутит. И что же он хотел сказать? Станислав напряг мозги, но вид полуголой Ларисы, трясущей волосами, сбивал его с мысли. Он подошел и встал так, чтобы попасть в поле ее зрения. Она обрызгала его каплями. — Я рад. Нет, я правда рад, что так получилось, — сказал он совсем не то, что заготовил. — Вот ведь как бывает… Когда уже не ждешь… Как ты думаешь, что помогло? Грязелечение или… — Какая разница? — Лариса пожала плечами. — Над этим я задумывалась меньше всего. Ты что-то хотел? Говори, если можно, скорей. Мне нужно помочь ребятам с ужином. Знаешь, здесь у меня зверский аппетит проснулся. Я ем и ем. — И Лариса улыбнулась так, как улыбалась, только когда была студенткой. Стае был совершенно сбит с толку. Лариса вытерлась и подставила себя ветру, чтобы обсох купальник. — В любом случае я хочу, чтобы ты знала: я от ребенка не отказываюсь. Твоя тетка обвинила меня во всех смертных грехах, но она не права. Ребенка я всегда хотел и от него не отказываюсь. И вообще я еще подумаю… Может, не стоит вот так разбегаться? Нужно все взвесить. — А ты уверен, что это твой ребенок? Вопрос прозвучал так буднично, без нажима, что Стае не сразу въехал. — То есть как это? А чей же? — Не знаю… Я ведь ничего не помню, — пожала плечами Лариса. — У нас не было детей. Ты тайно встречался с женщиной. Я знала об этом? — Ну… Сначала не знала. Потом в какой-то момент узнала… — Возможно, и у меня был мужчина. Я не утверждаю, потому что не помню. Но ведь возможно? — Ну-у… — Стасик выдохнул так, словно только что втащил на гору мешок картошки. — Нет, это исключено. Ты не такая. Была. Это на тебя совсем не похоже. Да нет же, этого быть не могло! Лариса с интересом наблюдала за бывшим мужем. Он разволновался вдруг. — А какая я была? — поинтересовалась она самым невинным тоном. |