Онлайн книга «Застывшее время»
|
И она вдруг поняла, что когда он не улыбается, то выглядит печальным. Он сказал, что раз уж они здесь, надо заглянуть и в другие магазины. Они находились в старом городе: узкие улочки, чайки, ветер доносит с моря запах смолы и рыбы. В крошечной ювелирной лавке, набитой антикварными драгоценностями, он выбрал пару гранатовых серег. – Как думаешь, маме понравится? – спросил он. – Подойдет к тому ожерелью, что я подарил ей пару лет назад. Полли знала, что мать не любит гранаты – они не подходят к ее волосам. Ожерелье она надевала лишь изредка, порадовать отца. – Ты ведь уже купил ей серьги в Эдинбурге – она мне сама показывала. Думаю, ей бы хотелось чего-нибудь другого. – Он всегда покупал ей подарки, даже когда день рождения давно прошел. – К тому же она не станет их часто носить, пока идет война. – Какая ты у меня практичная! Он принялся методично разглядывать поднос с кольцами. Только она собиралась сказать, что мама и кольца не особенно носит последнее время, как он выбрал одно, маленькое, с плоским зеленым камушком в золотой оправе; задняя часть напоминала ракушку. – Ну-ка, примерь. Кольцо пришлось как раз впору на средний палец. – Ну, что скажешь? – Думаю, ей понравится. Кому угодно понравится такая красота! – Ну вот я и отдам его кому угодно. Снимай. – Как это – отдашь? – спросила она, снимая кольцо. Предположение звучало бредово. – Отдам первому человеку, которого встречу после покупки. Он подошел к прилавку и выписал чек. А что, если он встретит на улице почтальона? Конечно, тот может быть женат – а может, и нет… Тут он вернулся. – А, Полли, вот так встреча! – И протянул ей коробочку. Внутри, на подушечке из потертого белого атласа, лежало кольцо. – Так и знал, что первой встречу тебя. У нее дух захватило. Кольцо! И такое красивое! – Ой, папочка! Мое первое кольцо! – Я и хотел первым тебе подарить. – Оно просто изумительно! Можно я надену? – Я ужасно обижусь, если не наденешь. Изумруд тебе идет, – заключил он, оценивающе глядя на ее руку. – У тебя изящные кисти, как у мамы. – Это прямо настоящий изумруд? – Да. Конец шестнадцатого века – рановато для подделок. Похож на настоящий, да и продавец так сказал. – Боже мой! – А ты выросла… Вроде только вчера тебя куда больше интересовали котята. – И сзади очень красивое, – сказала она, когда они шли к машине. – Да. Это как те ящики комода: в прежние времена заботились о том, чтобы все делать красиво. Перед тем как он завел машину, Полли обняла его и трижды поцеловала. – Спасибо, пап, это лучший подарок в моей жизни! Они поехали на набережную, припарковались и зашагали мимо высоких рыбацких сараев, где хранили сети. День был погожий, ветреный, в пустом море пенились белые барашки волн. Вдоль берега протянулись бетонные «ежи» и колючая проволока, так что подойти к воде было невозможно. Они шли не торопясь, в уютном молчании. Ее переполняло неожиданное ощущение счастья, двойная радость: от полученного кольца и от мысли, что Клэри тоже ждет подарок. – Пап, дыши глубже, – посоветовала она, – морской воздух тебе полезен. Он нежно улыбнулся в ответ и принялся смешно пыхтеть. – Все, пользу получил. Теперь давай найдем какой-нибудь славный паб по пути домой. Когда они устроились под яблоневым деревом с пивом и сидром, он внезапно спросил: – А мама никогда не говорила о возможности повторной операции? – Не особенно. Упоминала, правда, пару недель назад, но потом я переспросила, и она сказала, что врачи передумали. Это было до того, как вы с ней уехали в отпуск. Повисло молчание. Он сосредоточенно уставился в свой бокал. Озадаченная и слегка встревоженная, Полли уточнила: – Ну это же хорошо, разве нет? Она не говорила, но я же знаю, что она боится еще одной операции, ведь в прошлый раз ей было так плохо… Наверное, это облегчение. – Она так и сказала? – Она… – Полли сосредоточилась: ей казалось важным донести правильную интонацию. – Я сказала: ой, как хорошо, тебе, наверное, стало легче – и она просто со мной согласилась. Она согласилась, пап. И еще ей ужасно понравилась ваша поездка, просто она мало спала в поезде на обратном пути – вот и устала. И еще она просила не говорить тебе, чтобы не расстраивать. Да и неважно это, она часто лежит в постели. – Вот как? – Он прикуривал сигарету, и она заметила, что у него слегка дрожат руки. – Ой, ну пап! Вы всегда друг за друга переживаете! Знаешь, мне кажется, она хочет жить в Лондоне, с тобой, и ужасно скучает по тебе. Может, ты ей разрешишь? – Я подумаю об этом, – ответил он таким тоном, что она поняла: не станет. – Благослови тебя Бог, – добавил он, ставя точку в разговоре. Садясь в машину, он спросил: – Не терпится подарить Клэри ее доску? – Конечно! Она мне подарила такой чудесный стеклянный ящик с бабочками для моего дома. Она прямо разрыдается, когда увидит доску, я уверена! Пусть хоть немного порадуется. – Она так несчастлива? – Ну пап, ну конечно! Она совершенно не хочет признавать, что дядя Руп убит и она его больше не увидит, выдумывает всякие истории, будто он работает французским шпионом, и даже написала генералу де Голлю, а тот не отвечал целую вечность, а потом наконец ответил: были посланы запросы, но никого с такой фамилией не нашли. Я думала, что уж теперь она смирится с этой мыслью, но она не может – слишком любит его. И тут случилось странное: безо всякого предупреждения ее отец вдруг разразился сухими рыданиями – положил голову на руль и затрясся. Она обняла его, но безрезультатно. – Папочка, милый, прости! Конечно же, он твой брат, и тебе тоже плохо! Ведь ты, наверное, уже принял его смерть, и это, должно быть, ужасно! Так окончательно и бесповоротно, да? Бедный папа! В конце концов она поняла, что слова не помогают, и просто обвила его руками. Вскоре рыданья утихли, он нашарил в кармане платок и высморкался. Неловко вытерев лицо, как человек, не привыкший к таким жестам (впрочем, он действительно не привык плакать, подумала она), он глухо сказал: – Извини, Полл… – Ничего, я понимаю. Через некоторое время она добавила: – И я не скажу Клэри – если она узнает, что ты считаешь его погибшим, то расстроится еще больше. Хотя, – осторожно закончила она – не хотелось его снова огорчать, – всегда остается капелька надежды, правда, пап? Ты так не думаешь? – Должна быть, – ответил он, но так тихо, что она едва расслышала. |