Книга Заложник долга и чести, страница 90 – Владимир Сухинин

Я спустился к реке, сел на валун, сохранивший тепло дневного светила и стал думать. Из реки вылезала «русалка» Краля. Я узнал ее по сундуку, что она тащила, как жадная невеста приданное. Она подползла и бухнула его мне под ноги. Сундук развалился, образовав кучу из мокрых гнилых тряпок и досок.

— Там ничего нет достойного, — определила Шиза.

— Ну, нет, и не надо, — не огорчился я.

— Студент, дай поесть, — как всегда поприветствовала меня Краля.

Что интересно, я даже обрадовался. Надо же как эта рыбка-русалка-тритон меня чувствует. Я достал пять пайков гномов и положил перед ней.

— Лопай, краля.

Я посмотрел на это существо, обиженное природой или самим создателем, с малой долей нежности. Как смотрят на преданных, но неказистых собачек дворняг. Почесал спинку.

— Краля, а ты сможешь с того берега украсть и слопать орков, что поставили свои шатры у реки.

— Одна нет, а с сестрами, если закружим хоровод, смогу. Но есть не буду. Невкусные. Их надо позвать к воде.

— Ага, значит, можно, — обрадовался я. Мне что-то очень не хотелось ходить на тот берег. То, что там должны быть служители культа Рока, я догадывался. И то, что потом меня могут к этому делу привязать, я тоже понимал. — Ну, ты полежи, поешь, а я думать буду, — потрепал я Кралю по гребню.

— Только сестер тоже надо будет накормить, — пробурчала, чавкая Краля.

— Само собой, Краля, только без этого, без последствий. Мне столько служанок не нужно.

— Еще нашему хозяину нужно дать, — продолжила русалка.

— А ему зачем давать? — не понял я. — За красивые глаза?

— Глаза? Нет. Он позовет тех, кого ты хочешь.

— Позовет? — переспросил я. — Куда позовет?

— К воде позовет. А мы поведем хоровод. — Краля продолжала чавкать.

— Знаешь, девочка, а мне твой вариант понравился. Вот тебе еще два пайка, лопай и зови сестер и хозяина, накормлю всех.

— Интересно, — подумал я, — как это все получиться? То, что эти русалки могли навеять очарование, я видел сам своими собственными глазами и Гради-ил, защищенный амулетом, поддался ему. С любой стороны, если посмотреть, я ничего не теряю. Меня к этому делу никаким боком не привяжешь. А не получиться… Змейку натравлю, — решил я.

— Кстати, — я вспомнил, что ее надо покормить.

— Краля принеси мне лягушку, — не успел я проговорить, как та одним прыжком оказалась вводе. Ладно от воды меня спасла Шиза, поставив щит, а от лягушек мне пришлось спасаться. Из реки вылезли десятки крул. Откуда только они собрались? Со всех рек, что ли?

А следом мне по щеке чиркнула и улетела дальше жаба, а дальше на меня посыпался дождь из лягушек. Поэтому, забыв обо всем, я вскочил, получил сильный удар в спину, так, что лягуха не успела квакнуть, как размазалась по куртке, взял руки в ноги, нет, наоборот, ноги в руки и удрал подальше от берега.

— Краля, чтоб тебя черти задрали! — Негромко заорал я на русалку. — Я одну просил.

— Да вот она, — русалка спокойно вылезла на берег и подала мне лягушку.

Берег наполнили крулы. Со всех сторон послышались просьбы.

— Студент, дай поесть! Студент, студент. Есть, есть. Дай, дай.

Пока я раздал им пайки, пока они жрали, наступила глубокая ночь. Потянул прохладный ветерок, и реку стал накрывать ватным одеялом туман, клубясь и поднимаясь выше, он наползал на берега. Крулы нырнули в молочную темноту, а оттуда вполз монстр. Он общался ментально.

— Человек друг, отдал сердце папы. Дай поесть и укажи, кого позвать.

От этого осминога амфибии, я отошел подальше. Стал кидать ему пайки, тот лопал с коробками и приговаривал.

— Еще. Еще. Еще.

На двадцатой коробке он остановился.

— Садись на меня, — приказал он и, не дожидаясь, когда я выполню его команду, пополз к реке. Я опомнился и запрыгнул хозяину реки на спину. Огромная туша размером с небольшого кашалота поплыла, громко булькая по поверхности реки. Над туманом была видна только моя голова. нас окружили крулы. У противоположного берега он остановился.

— Показывай! — булькнул он.

— Легко сказать, показывай, — подумал я. — Там два десятка шатров.

— Шиза, где наши объекты, подсказать можешь?

— Я думаю, — ответила она.

— Да чем ты можешь думать? — поддел ее я. — У нас одна голова на двоих.

— И та у меня, — не осталась в долгу Ее Высочество. — Поэтому не мешай, мужлан безголовый. — Я думаю в середине лагеря два шатра — это муразы, а там, где барабаны на шестах, это шаманы.

Спорить с Шизой и спрашивать, почему я мужлан безголовый, поостерегся. Кто знает, что я про себя еще услышу.

— Так, — я напряг зрение. — Пред ними еще четыре шатра.

— Слушай, хозяин! — я послал ему мысль, а ты можешь позвать всех, кто в ближайших … — не зная, как ему объяснить, что такое шатер. Но мне помогла Шиза, она создала ясный образ шатров, и отправила моему речному кораблю с щупальцами.

— Вот видишь, — сопроводил я образы пояснением, — всех, кто в шатрах нужно позвать сюда.

— Жди! — опять булькнуло у меня в голове.

Я скрестил ноги, подпер голову ладонью и стал ждать. Пошло пол часа, все было тихо. Я от скуки затянул: «Черный во-орон…» Тем более обстановка подходящая. Ночь, туман, и моя голова над рекой. Скука!

Но вдруг из пелены плывущего тумана, стали выходить на берег орки, они шли, как лунатики. Шатаясь и спотыкаясь на каждом ходу. Я стал их считать: один, два, четыре, восемь, пятнадцать…. Орки выстраивались на берегу и бестолково топтались.

Крулы выстроились в круг и запели. О боги, как они запели! Это было так прекрасно, так маняще и очаровательно, что я на миг поддался общему наваждению. Я подался вперед и вдруг столкнулся лицом к лицу с Шизой. Она была трогательно обворожительна, в прозрачной ночной рубашке и чем-то разъяренна, носик ее гневно раздувался… я глупо улыбнулся и протянул к ней руки. Шиза быстро размахнулась и вместо того, чтобы упасть в мои объятия, влепила мне пощечину. Я откинулся на спину и чуть не упал со спины хозяина реки. Недоуменно поморгал, не понимая.

— Это что сейчас было? Шиза, ты чего дерешься?

— А ты не спи! Разинул рот и слушаешь. Еще немного и мне нужно было бы думать, как тебя вытащить из воды.

— Понял. Спасибо. Но зачем так кардинально? По роже-то зачем бить?

— А это тебе… она запнулась, — за Гангу. Самец! И вообще, не беспокой меня пока.

— Вот это да! — я почесал щеку, она почему-то горела, моя крошка может ревновать! Я присвистнул.

— Твою дивизию! Как жить? Когда внутри бушует ревность, снаружи искушения. А я один в море житейских проблем, и окружен прекрасными девушками?