Книга Встреча по-английски, страница 26 – Людмила Мартова

Маша осмотрела голову со всех сторон, но никаких повреждений не обнаружила.

– А если у вас сотрясение мозга? – спросила она на всякий случай, понимая, что вряд ли победит ослиное упрямство, с которым ее гость отказывался от врачебной помощи. – Вы вообще как? Голова болит? Кружится? Тошнит?

Чтобы задать все эти вопросы, ей пришлось существенно расширить словарный запас, прибегая к услугам онлайн-переводчика. Вот при каких бы еще обстоятельствах она узнала, как по-английски будет слово «тошнит»?

– Нет, не тошнит, – прислушавшись к себе, сообщил Дэниел. – И голова не кружится. Хотя болит, да. Вы не волнуйтесь, Мэри, у меня в детстве было сотрясение мозга, так что я знаю, что это такое.

– Ну вот, – совсем перепугалась Маша, – повторное сотрясение – это очень опасно. Дэниел, я не могу вас вот так взять и отпустить. Как вы доберетесь до дому?

– Вызовите мне такси.

– А если вам станет хуже? Что вы будете делать один, ночью и в незнакомом городе, где никто не говорит по-английски? Да я с ума сойду до утра, думая о том, как вы там.

– Тогда, Мэри, у нас с вами есть только один выход, – Дэниел чуть заметно улыбнулся, но тут же непроизвольно скривился и снова схватился руками за многострадальную голову. – Вы можете постелить мне на этом диване, и я переночую у вас. И тогда вам не придется сходить с ума до утра.

– Вы собираетесь спать вот тут? – глупо спросила Маша.

– Ну да. А что тут такого? Нет, если вас это стеснит, то я, конечно, пойду.

– Нет-нет, что вы, – всполошилась Маша, испугавшись, что ее можно принять за человека, который выгоняет на мороз раненого гостя. – Конечно, оставайтесь, Дэниел. И нет никакой необходимости спать на диване. Я постелю вам в бабушкиной комнате. И уж если вы наотрез отказываетесь сообщать о случившемся в полицию…

– Наотрез отказываюсь!

– …то я, по крайней мере, расскажу об этом моей подруге. Она вообще-то работает в полиции (следственный комитет, наверное, переводился на английский, но как, Маша не знала), но сейчас родила ребенка. Она сохранит случившееся в тайне, но обязательно что-нибудь посоветует.

– Мэри, я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством, да еще при этом запрещать вам общаться с вашими друзьями. Но мне кажется, что вы слишком много внимания уделяете случившемуся инциденту. Меня хотели ограбить, такое случается, причем не только у вас в России, но и у нас в Англии.

– А у вас что-то пропало? – уточнила Маша.

Он похлопал себя по карманам, потому что свое роскошное пальто так и не снял.

– Нет, кошелек на месте, паспорт, к счастью, тоже.

– Плохо, – серьезно сказала Маша и, заметив его недоуменный взгляд, пояснила: – Нет, то, что у вас ничего не пропало, особенно паспорт, это, конечно, хорошо. Но то, что вас не ограбили, это на самом деле плохо. У преступника было время обшарить ваши карманы, я далеко не сразу спохватилась, что вы не выходите. Раз он этого не сделал, значит, вас ударили по голове не с целью ограбления.

– Мэри, в логике вам, конечно, не откажешь. Так же, как и в богатой фантазии, впрочем. Кому может понадобиться бить меня по голове просто так?

– Дэниел, я не хочу вас пугать, но совсем недавно в моей квартире убили человека, – дрожащим голосом сказала Маша. – Это был мой отчим, который совсем не должен был приходить в тот день. Следствие склоняется к тому, что это было простое хулиганство, хотя я в это не верю. Но даже если так, уже второе нападение хулиганов в нашем подъезде, это все равно очень серьезно.

– Конечно, серьезно. – Взгляд Аттвуда изменился, из беспомощного стал внимательным и цепким. – Это может означать, что вам, Мэри, угрожает опасность.

– Да не во мне дело, – Маша махнула рукой. – Я просто объясняю вам, почему считаю необходимым позвонить моей подруге Лиле.

Лилька всполошилась настолько, что тут же приехала. Маша пыталась уговорить ее не поднимать панику и не бросать дома грудного ребенка, но Лиля была непреклонна.

– Надюшку я покормила, на следующее кормление сейчас молоко сцежу, – заявила она. – У меня замечательный муж и лучшая на свете свекровь, так что ребенка я не на произвол судьбы бросаю.

Естественно, что услышавшая о случившемся Лавра подтвердила полную свою готовность посидеть с внучкой. Машу она любила и за нее волновалась. В искренность волнений своей начальницы Маша верила, а вот в истинной причине Лилиного визита сомневалась. В глубине души Маша знала, что подругой движет горячее любопытство и ей не терпится своими глазами увидеть одного из двух англичан, встретившихся Маше на жизненном пути. Увидеть, оценить, наклеить аккуратный ярлычок и подумать, как его можно использовать. И против подобных смотрин Машино нутро бунтовало, вот только остановить Лилию Ветлицкую, если она что-то вбивала себе в голову, было практически невозможно.

Приехала она спустя сорок минут, когда бабушкина кровать уже была застелена свежим бельем, а Дэниел Аттвуд, наконец-то расставшийся с пальто, уложен на хрустящие накрахмаленные простыни. Конечно, свое постельное белье Маша после бабушкиной смерти не крахмалила, лень было, но запас, оставшийся в шифоньере с тех времен, когда бабушка была жива, остался неприкосновенным. Белые, прохладные, слегка поскрипывающие простыни, пахнущие летней свежестью, благодаря тому, что в шкафу они хранились переложенными лавандовыми саше… Дэниел даже глаза прикрыл от удовольствия, погрузившись в это великолепие.

– Как у бабушки, – пробормотал он и тут же уснул, видимо утомленный всеми перипетиями этого длинного дня.

Он уснул, а Маша пошла открывать дверь приехавшей Лиле. Прижав палец к губам, она увлекла подругу на кухню.

– Он спит, – сообщила она Лиле, у которой от любопытства дрожал кончик носа. – Я его в бабушкиной комнате уложила. Лилька, мне нужно с тобой посоветоваться.

– Ясное дело, – философски заметила Лиля, уселась за стол и, обведя его хозяйским взглядом, уложила на тарелку блин. – Чаю-то дай. Или в этом ресторане теперь обслуживание только для иностранцев?

– Да ну тебя, – Маша махнула рукой, щелкнула кнопкой чайника, достала большую чашку, которая по негласному правилу всегда доставалась Лиле, пододвинула вазочку с крыжовенным вареньем, которое подруга очень любила, налила чаю и наконец-то села напротив, подперев голову рукой. – Лиль, я не понимаю, что происходит, и я боюсь.

– Чего конкретно боишься? – уточнила Лиля, кладя в рот круглую, словно начиненную солнцем ягоду из варенья, и даже зажмурилась от удовольствия.

– Мне кажется, что между убийством Михалыча и сегодняшним происшествием есть какая-то связь. Понимаешь, я уверена, что Дэниелу не просто так по голове дали. Его не ограбили. Просто ударили и оставили лежать в подъезде. Мне кажется, я даже преступника видела. По крайней мере, никто, кроме этого человека, из подъезда не выходил.

– И как он выглядел?

– Обычно, – Маша пожала плечами. – Точно мужчина. В джинсах и куртке, вроде как в пуховике. На голове вязаная шапка. Я на таком расстоянии даже цвета пуховика не увидела, не то чтобы лицо. Да и он почти сразу ко мне спиной повернулся. Лиль, как ты думаешь, он кто?