Онлайн книга «Наука страсти нежной»
|
Может, все-таки рискнуть, сбежать? Я огляделась. Деревья стояли стеной, и куда двигаться, спотыкаясь об корни и кочки, в каком направлении, непонятно. Так можно в самую чащу забрести, а то и в болото… – Не могу больше, руки болят. – Я воткнула лопату в землю и оперлась на нее. – Дай передохнуть. – Хорошо. Я тоже передохну. Пойдем в машину, посидим пять минут. Мы забрались на сиденья. Роберт погасил фары. – Ты все еще опасаешься, что за нами следят? – Нет. Почему ты спросила? – Ты фары выключил. – А-а-а… Это для экономии. Чтобы аккумуляторы не разрядились. Я только сейчас заметила, что перешла на «ты», но исправляться не стала. В конце концов, этот мужик мне тыкает с самого начала, с чего бы мне церемониться! – Можешь объяснить мне кое-что? – Я сам ничего не понимаю, так что вряд ли. – И все-таки. Зачем мы роем «могилку», если ты не намерен меня убивать? – Для отчетности. – И как ты собираешься эту «отчетность» сдавать? Кому? Ты сказал, что не знаешь людей, которые тебя наняли. – Есть телефон. По нему и отправлю. Иначе не видать мне второй части денег. – Ах, тебе дали только задаток… Всю сумму получишь по исполнении заказа? Разумно. И во сколько оценили мою жизнь? – Вот идиотка, честное слово! – в сердцах воскликнул он. – Если я скажу, что в миллион, ты засияешь от счастья? Что так дорого стоишь? А если только в десять тысяч, будешь рыдать от унижения? Пошли копать, хватит тут рассиживаться! – И он снова включил фары. Надо признать, он был прав. Действительно, какая разница, сколько заплатили за мое убийство?! Важно лишь одно: убьет он меня или оставит, как обещает, в живых? Мы копали, копали, копали. Это оказалось чертовки тяжелой работой. Мы даже куртки скинули – стало жарко. Через некоторое время у меня на ладонях вздулись волдыри. – Все, больше не могу. Посмотри на мои руки. – И я подставила руки под луч от фар. – И чего, я должен один тут вкалывать? – Между прочим, тебе за это платят. Могилка входит в заказ, как я понимаю. Чтобы мое тело никто не нашел. …И чтобы даже родители, мама и папа, никогда не узнали, куда подевалась их дочь, – вдруг подумала я. Наши отношения никак не назовешь теплыми, но все же… Наконец яма приняла убедительные очертания. В такую действительно мог поместиться труп. Мой, например. – Ложись вот тут, – скомандовал Роберт и указал мне на уютное местечко в мокрой холодной траве недалеко от ямы. – Ты видела, как трупы в кино выглядят? – Видела. Некрасиво. – Да уж, никто до сих пор не додумался устроить конкурс красоты для трупов. Может, застолбить идею? Сделать заявку на шоу? Уверен, будет пользоваться успехом. Народ обожает разглядывать чужую смерть. – Продай идею в Голливуд. Сразу станешь миллионером. – Не смешно. Ложись давай. Я хотела было надеть куртку, но он мне не дал. Сказал, что трупу куртка не нужна и без нее будет эффектнее. Вот козел. – К тому же второй у тебя нет. Испачкаешь в земле – нечего будет надеть, – добавил он рассудительно. Я растянулась недалеко от ямы и закрыла глаза. – Ты чего, поспать тут решила? Устроилась, будто в кровати! Ну-ка, включи воображение! Представь, что я в тебя выстрелил, а ты упала, испуская дух… Упала, как пришлось, – а не в постельке поудобнее улеглась. Ножку давай подверни неуклюже, ручки раскинь как-нибудь по-дурацки. Голову набок поверни. Волосья взъерошь. Некоторое время мы упражнялись в театральном искусстве. Наконец самозванный режиссер выразил удовлетворение моей позой. – Вот, отлично, так и лежи. Не дергайся, я сейчас нанесу на тебя краску. Типа кровь. Ты куда предпочитаешь: на грудь или голову? – Дурак, – прошипела я, не меняя позы. – Давай на грудь. Это так эротично, – ехидно проговорил Роберт и плеснул на меня краски из той бутыли, что распирала его карман. Радости от открытия, для чего бутыль предназначалась, я не испытала. Холодная жидкость на моей груди, холодная земля подо мной. Как же мне хотелось поверить, что это дурной сон, что я просто раскрылась ночью и замерзла и нужно лишь чуть-чуть проснуться и натянуть на себя одеяло! Поверить не удалось. Роберт мазнул краской по моей щеке. – Глаза держи открытыми. Не моргай, когда будет вспышка. И не дыши, когда скомандую. Выдохни и задержи дыхалку. – Зачем? – Фоток надо сделать несколько. И важно, чтобы не получилось разницы в объеме груди. Когда дышишь, объем меняется от вдоха к выдоху. Сечешь? – Не дура. – Пока не очень-то заметно, – скептически хмыкнул он и принялся щелкать телефоном, делая снимки. Наконец моя фотосессия была окончена. – Чудненько, – довольно произнес он, рассматривая фотографии в своем телефоне. – Ты просто звезда. Теперь, барышня, извольте разместиться на ложе. – С ума сошел? Там сплошная грязь! – Ты – труп. А трупы не выбирают, где им валяться. Сигай в яму, не то я тебя столкну сам. И плюхайся так, будто тебя туда кинули, бездыханную. Я стояла на краю довольно глубокой ямы и не понимала, как я должна туда залезть. Сесть на край и сползти вниз? Прыгнуть? Я ведь перепачкаю всю одежду, руки, лицо, – как потом буду отмываться? И где? – Так, все ясно, – произнес Роберт за моей спиной. – Ну-ка, ложись вдоль края и скатывайся вниз. Если не хочешь, конечно, чтобы я тебя сам туда скинул. – И что я потом буду делать, вся грязная? – недовольно спросила я. – Могу тебя там закопать. Тогда этот вопрос перестанет тебя волновать. – Дурак. Мне холодно! – Тогда поторопись. Раньше ляжешь, раньше выйдешь. Делать было нечего. Я осторожно вытянулась вдоль края «могилки», затем перевернулась и скатилась на дно, плюхнувшись на живот. Прикосновение холодной, липкой земли было отвратительным. Роберт молчал. Я его не видела, уткнувшись носом в землю, и не понимала, почему не слышу щелчков фотоаппарата. – Все-таки лучше ложись на спину, – наконец произнес он. – Так тебя будет лучше видно. А то валяется тут непонятно что… – Я очень даже понятно что. И даже кто! – обиделась я, переворачиваясь. – Не умничай. Ногу подогни под себя. Руку забрось за голову. И лицо немного отверни. Хватит и твоего полупрофиля. Я выполнила команды, и Роберт наконец защелкал, делая снимки. – Теперь лежи смирно, не меняй позу. Я немножко забросаю тебя землей. Не шевелись, поняла? |