Онлайн книга «Ловушка для птиц»
|
– Я в них не разбираюсь. Что вас интересует? Никаких эмоций – ни любопытства, ни страха, ни настороженности. И лишь синева глаз стала еще бестрепетнее, еще нестерпимее. Завороженный татуированной волной, омывающей лоб и правую бровь Ники Селейро, Брагин достал из папки фотографию карпов кои и протянул их девушке. – Ваша работа? – Моя, – едва скользнув взглядом по снимку, сказала она. – Меня интересует девушка, которой вы сделали эту татуировку. Расскажите о ней. – А это была девушка? – Волна над бровью приподнялась. – Вы не помните? – Я помню татуировку. Этого достаточно. – Ну, хорошо. – Брагин попытался зайти с другого конца. – Обстоятельства, при которых вы делали это тату… Они сохранились в памяти? – Ничего такого, что заслуживает внимания. Иначе бы я запомнила. – Вы же понимаете, я пришел не просто так. – Никто не приходит сюда просто так. Серфер из тебя неважный, Валентиныч, – подумал Брагин, того и гляди волна накроет с головой, утопив надежду хоть немного продвинуться в деле Неизвестной из автобуса. – Эта девушка убита, Ника. Зарезана в автобусе несколько дней назад. Никакого просвета в холодной синеве. Хоть бы дельфины появились. Или акулы, черт с ними! Или синие киты. – Кому я должна посочувствовать? Вам или этой несчастной? – Убийство – серьезная вещь. Несправедливая. Я надеюсь на помощь. Любая деталь будет ценна… – На свете полно несправедливых вещей и без убийства. – Любая подробность, даже самая незначительная, – продолжал гнуть свое Брагин. – Я делала эту татуировку в октябре. Пятнадцатого или шестнадцатого. Ну вот, пошли дела кое-как!.. – Не проще ли посмотреть в записях? Вы ведете записи? – Нет. – Как же вы связываетесь с клиентами? Назначаете им время? А сами татуировки? Их ведь нужно обсудить. Сделать предварительный эскиз. Так, кажется, это называется? – Это называется флэш. Но дело в том, что я работаю без предварительных эскизов. – Такое возможно? – удивился Брагин. – В моем случае – да. Фрихэнд. – Что? – Я должна перевести это с английского? – Э-э… Свободная рука. Я понял. В общих чертах. Но хотелось бы еще понять, как это выглядит. Губы Ники снова сложились в усмешку, на этот раз – снисходительную. – Как вариации на тему. Клиент описывает то, что хотел бы увидеть. Я претворяю его фантазии в жизнь. Вот и все. – Так просто? – Не так просто. Сложнее, чем вы думаете. На грани гениальности. В том, как ослепительно сияющий андрогин произнес это, не чувствовалось даже намека на иронию или самоиронию. Ника Селейро была полностью убеждена в том, что гениальна. Но самое удивительное, что и Брагин мгновенно оказался на ее стороне. В зыбком и невероятно притягательном мире цветов, птиц и изречений, нанесенных на дамасскую сталь. Самую настоящую, несмотря на то что это была всего лишь проекция на коже. – Та девушка… Она попросила вас набить именно этих рыбок? Описала их? – Нет. – Волна снова занесла свой хищный гребень над бровью Селейро. – Погодите. Она была из особенных клиентов. Иных. – Иных? – Теперь уже и Брагин приподнял бровь. – Иные, да. Они не просят о чем-то конкретном. Они хотят воспроизвести эмоцию. Или состояние. – Эмоции проходят. Состояния меняются. А татуировка остается надолго, если не навсегда. Я не прав? – Мне все равно, что будет с иными потом. Это – не моя история. – А если они придут снова? Есть же такая практика… Э-э… Делать из старых тату новые… – Они и приходят. Не все, но многие. Но мой кавер-ап стоит в два раза дороже первоначальной работы. Иногда – в три, в зависимости от сложности переделки. – Девушка была у вас впервые? – Да. – Как-то же она узнала о вас? – Вероятно, соцсети. Телефоны на сайте. – Вам не дозвониться. Я пробовал. Напрасный труд. – Ханбунча не всегда берет трубку. Он пишет роман, очень им увлечен, так что не брать трубку простительно. – Тот человек в комбинезоне? – Других здесь нет, – снова улыбнулась Ника. – Только вы, я, мясо в кресле и Ханбунча. Он – мой администратор. – Я могу поговорить с ним? – Вы – можете. Вопрос в том, захочет ли он разговаривать с вами. Ну, Валентиныч, где же твой хваленый артистизм? Умение на раз-два считывать свидетеля, настраиваться на одну волну с ним; самому быть волной, ласковой и нежной, – и выносить потенциального союзника к тем берегам, где сияет истина. Ведь все свидетели, если они не заинтересованы по каким-то причинам в сокрытии важных сведений, – потенциальные союзники. Ника Селейро – не союзник. Плевать ей на истину. Плевать на все, кроме себя любимой. Каждой своей репликой чертов андрогин подчеркивает это. Изощренно издевается над заскорузлым работником правоохранительных органов. Наверное, так она и думает – заскорузлый. Недалекий, не разящий наповал отточенной надменной фразой, а попросту – унылое говно. Не стыдно только за ботинки, потому что ботинки у Сергея Валентиновича Брагина всегда начищены до блеска. Пунктик такой, да. У Ники Селейро совсем другие ботинки – раздолбанные, облупленные на носах, так что даже цвет определить невозможно. И шнурки под стать ботинкам: порванные в нескольких местах и связанные в узлы. Это удивляет Брагина, но и обнадеживает одновременно: в безупречном, почти машинном облике Селейро обнаружилось хоть что-то человеческое. – Что это за имя – Ханбунча? – Обычное имя. Якутское. Он якут. – И пишет роман? – Да. – Любопытно было бы прочесть. – Вряд ли это случится в ближайшее время. Он застрял на второй главе. Целый год ее мусолит. – Давно он у вас работает? – С конца первой главы. Все же это настоящее искусство – отвечать на вопросы, толком на них не отвечая. Вы спросили – я ответила, галочка поставлена, и делайте с ней, что хотите. Брагин злится на Нику Селейро, по-настоящему злится, ни на секунду не переставая по-детски восхищаться ей. – Вернемся к девушке. Ну, или к ее татуировке. Если вам так удобнее. – Удобнее, да. – Татуировка – отличная, я не спорю. Реалистическая и всё такое. Даже гиперреалистическая. Но вы говорили об иных. О тех, кто просит, чтобы вы выразили их эмоции. Очевидно, это была очень простая эмоция. |