Онлайн книга «Голубка»
— Лера, вы смелая девушка? Только честно. Вы способны на поступок? — Я? — Лера попыталась честно оценить себя. Способна ли на поступок? Да, хотелось бы знать, способна ли она на поступок. — На какой поступок? — с улыбкой уточнила она, невольно попадая под влияние его нервного напряжения. — На отчаянный, быть может. Во всяком случае — на решительный. — Ну, если вы меня попросите сейчас прыгнуть с вами в воду, за борт, то вряд ли я… Лера все еще пробовала шутить, но он даже не улыбнулся. — Нет. Это глупости. Я не об этом. Просто я чувствую, что сейчас в моей жизни происходит нечто важное. И то, что у других складывается годами, у меня… у нас сложилось быстро, стремительно, как ход этого корабля. Я полюбил вас, Лера. Станьте моей женой! Было очень шумно, ему приходилось говорить громко. Почти кричать. Она смотрела на него, не в силах оторвать глаз. — Я не могу пообещать вам золотые горы. Жизнь морского офицера не мед. Но я точно могу пообещать: я никогда не предам вас, Лера. Это оказались именно те слова, которые были нужны ей. «Я НЕ ПРЕДАМ ТЕБЯ». Это самое главное. А остальное ее не пугает. Она ни о чем не задумывалась. Словно готовясь к прыжку с десятиметровой вышки, она зажмурилась и сказала: — Я согласна. Он подхватил ее и закружил по палубе. Она открыла глаза, когда они очутились в гуще молодоженов. — Товарищи! — возвестил Кирилл. — Эта девушка согласилась стать моей женой! — Ура! — закричали вчерашние курсанты. — В нашем полку прибыло, — заметил кто-то. Этот день остался в памяти Калерии Подольской ярким цветным кинофильмом. Как те, первые, цветные, на которые она с однокурсниками бегала после лекций. Но ни один из гениальных режиссеров не придумал столь замечательных кадров, кои сложились в жизни Калерии Подольской в тот день. Нарядный величественный корабль, разрезающий гладь Финского залива, чайки, снующие над волнами, красивые молодые лица, белые мундиры с золотыми погонами и легкий крепдешин Лериного синего платья в горошек. Синее платье с белым пояском, летящие по ветру волосы — такой она осталась на снимке. Разве только экранизация гриновских «Алых парусов» могла соперничать по красоте с кадрами Лериного головокружительного дня. Но там, в том фильме, Ассоль смотрела на Грея как на Бога. А Калерия смотрела на Кирилла как на равного. Он не подходил на роль принца. Он был другой. Каким-то особым женским чутьем Лера поняла, что именно такой человек ей нужен сейчас. Она не хотела взирать на мужчину как на божество, ведь именно так она когда-то смотрела на Юру. Нет, теперь она сама собиралась стать божеством. Она жаждала быть любимой. Первый поцелуй случился тут же, на палубе корабля. Они танцевали и целовались, не замечая никого вокруг. После прогулки на корабле они снова бродили по городу, целовались и мечтали о будущем. Кирилл настаивал расписаться завтра же, но Калерия, прощаясь с ним, сказала: — Нет, мы распишемся в Москве. Если, конечно, ты не передумаешь. Я должна тебе кое-что рассказать. Она понимала, что сейчас одним махом может разрушить красивую сказку. Понимала и все же посчитала, что должна быть честной с ним до конца. Она подняла на него глаза. Его взор был полон восторга внезапно вспыхнувшего чувства. — У меня есть тайна. Я понимаю, что она сейчас может встать между нами. Но я не хочу иметь тайны от тебя. Он кивнул. — У меня уже был любимый человек. Мы были очень молоды, и… Он предал меня. Я потеряла ребенка. Возможно, я сейчас разрушила тот образ, который ты себе создал… Что ж, если ты передумаешь, я тебя пойму. Назавтра утром она уехала в Москву. Дома, сославшись на усталость, сразу легла спать и избежала вопросов. А утром Подольских разбудил ранний звонок в дверь. Лиза побежала открывать. На пороге стоял молодой человек в форме морского офицера с огромным букетом белых гвоздик. Вышла хозяйка дома и в недоумении уставилась на него. — Здравствуйте, Татьяна Ивановна, — улыбнулся молодой человек. — Это вам. Она как загипнотизированная приняла цветы. — Петя, — слабым голосом позвала она. Петр Дмитриевич в атласной полосатой пижаме выглянул из ванной. — Что случилось? — Вы — Лерочкин кавалер? — догадалась Татьяна Ивановна, с беспокойством оглядываясь на мужа. Лейтенант обворожительно улыбнулся. — Вы почти угадали, Татьяна Ивановна. Позавчера Калерия Петровна дала согласие стать моей женой. — Что?! — Правая густая бровь генерала Подольского поползла вверх. В эту минуту показалась Калерия в спортивных бриджах и майке с надписью «СССР». — Папа, мама, познакомьтесь. Это Кирилл. Я выхожу за него замуж. Она выглядела абсолютно спокойной, только в глубине ее глаз Лиза заметила стальные искорки упрямства. Лерочка была готова нанести сокрушительный контрудар натиску старшего поколения. — Ну я не знаю… — забормотал генерал и развел руками. — Ты бы хоть нас предупредила, что ли… — Лера, я надеюсь, это розыгрыш? — все еще не верила Татьяна Ивановна. — Не надейся, мам. Перед вами действительно мой избранник. Вы бы оделись с папой, а то Кирилл такой красивый, а вы — в пижамах… Родители послушно двинулись в спальню. — Завтрак подавать? — пробасила Лиза. Молодые дружно рассмеялись. Лера потащила жениха в свою комнату. — Ой, сейчас будет собрание, только держись! Ты еще не знаешь, что тебе предстоит, Кирилл! — Ничего, выдержим. Мы — вместе? — Мы вместе! — как заклинание повторила Лера. Ей снова было легко с ним, она знала, что он не подведет. Когда молодые пришли в гостиную, супруги Подольские восседали за столом при всем параде. На Татьяне Ивановне был шелковый костюм цвета лаванды, который украшала нитка жемчуга. Щеки новоиспеченной тещи пылали. Генерал в парадном кителе при медалях сурово смотрел в блюдце с лимоном. Увидев в комнате генерала армии при всех регалиях, молодой человек споткнулся и начал краснеть скулами. — Здравия желаю, товарищ генерал… армии. Лера рассмеялась и захлопала в ладоши. — Здоровались уже. Не на параде, — с нарочитой угрюмостью проговорил генерал. На самом деле смущение лейтенантика пришлось ему по душе. И то, что дочка скрыла от парня звание отца, тоже понравилось. — Просим к столу, — сухо произнесла Татьяна Ивановна, не сводя глаз с гостя. — Ты что же, Калерия, не предупредила кавалера-то, что отец, можно сказать, коллега? |