Онлайн книга «Голубка»
— У тебя есть выбор. Ты можешь поехать в Москву, как задумала. А можешь поехать со мной. С нами. Сергей нахмурился. Ему казалось, что он сможет изложить все складно, но получалось коряво и как-то однобоко. Он не умел рассказать ей, что чувствует. Вот он думал, что вместе с его Ирочкой ушла жизнь, что теперь он никого не захочет видеть рядом с собой. А получилось так, что эта девушка его совсем не раздражает, даже наоборот. Теперь он уже понял, что не сумеет обходиться без нее. Но не может же он так и заявить ей: мне будет трудно без тебя, поехали со мной. Даже звучит эгоистично. Он покусывал нижнюю губу и смотрел на воду. — А я… ты действительно этого хочешь? — нерешительно спросила Ирина. — Или тебе просто неудобно теперь прогнать меня? Сергей развернулся и пристально посмотрел на нее. Он больше не хмурился. — Я действительно этого хочу. Очень хочу. — Тогда я согласна. Сергей взял ее за пальцы, и теперь они сидели у воды, держась за руки, как школьники. Потом вдруг Сергей вскочил, заорал что-то нечленораздельное, подпрыгнул и прямо в одежде кинулся в воду. — Сумасшедший! — Мы моряки, и дух наш молод! — проорал Сергей, вынырнув посередине озера. Утки обиженно выползли на берег. На ближайшем к озеру огороде стояла женщина с тяпкой и из-под руки смотрела в их сторону. — Плыви ко мне! — орал Сергей с середины озера. — Я не умею плавать! — смеялась она. — Я тебя научу! Жена моряка обязана уметь плавать! Вероятно, Калерии, от природы активной и общительной, был необходим мощный толчок, случай, который заставил бы ее забыть о себе и переключиться на других. И такой случай не замедлил произойти. В один из осенних тоскливых дней, когда она, по своему обыкновению, слушала заунывное завывание ветра, к ней в дверь постучали. Поскольку в городке не принято запирать двери на ключ, когда хозяева дома, то в прихожую вошли без приглашения, зажгли свет, и Калерия увидела своих соратниц по женсовету, продавщицу Людмилу и учительницу Наталью Павловну. — Калерия Петровна, вы неважно себя чувствуете? А мы… Мы вот не знаем, что делать, — с порога затараторила Людмила. А по скорбному выражению лица учительницы Калерия догадалась, что событие не из радостных. — Что-то случилось? — предположила она, садясь на диване и шаря рукой в поисках расчески. — Даже не знаю, как и сказать. — Людмила обернулась на Наталью Павловну. — Ну чего уж там, — вздохнула учительница. — Тамара-то Абрашина… отравилась. — Как?! — Калерия почувствовала, как кровь прилила к голове. В висках застучало. — Когда? — Да сегодня, — охотно пояснила Наталья Павловна. — Выпила, дурочка, уксус. — Боже мой! — Ну! — подхватила Людмила. — Додумалась! Ну, в госпиталь увезли… — В госпиталь, — повторила Калерия, механически разыскивая ногой тапочки под диваном. — Сильно гортань обожжена? А кто там сегодня дежурит? А что Абрашин? Все эти вопросы она задавала, уже роясь в шкафу, натягивая платье и доставая с полки чулки. — Мне бы машину, — сказала она, ни к кому не обращаясь. — Мы на машине! — дуэтом ответили женщины. — Замполит выделил! Калерия собралась было надеть плащ, но женщины объяснили ей, что на улице холодно и сыро. С тех пор как она последний раз выходила из дома, многое изменилось. В первую очередь — погода. На замполитовской «Волге» их доставили в госпиталь. Калерия стремительным шагом, от которого уже успела отвыкнуть, пересекла коридор и вошла в палату, женщины — за ней. Абрашина находилась здесь одна. Глаза ее были открыты, запекшийся рот — тоже. Она как рыба ловила ртом воздух, словно пытаясь что-то сказать. Взгляд ее стремился куда-то мимо всего, в точку на стене. И рука поднималась, пытаясь присутствующим что-то показать в этой точке. Наталья Павловна зажала рот рукой и вышла. Людмила заплакала. Вошел дежурный врач Абрамян. Калерия отвела его в сторону. — Как состояние? — Сильно обожжен пищевод. По крайней мере в условиях нашего госпиталя операцию делать бессмысленно. — Нужно везти во Владивосток. — Да нет смысла, — устало отмахнулся Абрамян. Вероятно, в течение дня он не раз слышал эти слова. Но Калерия, сама врач, должна понимать… — Мы не довезем ее, Калерия Петровна, — объяснил он. — Она нетранспортабельна. — Нужно что-то делать. Кураев видел ее? — Видел. Он с утра здесь. — Ну нельзя же вот так оставить умирать молодую женщину?! — Мы сделали все, что могли, — сухо ответил коллега и вышел. Женщины остались возле Тамары. Она была в полузабытьи и являла собой страшное зрелище — куда-то рвалась, широко открыв глаза и тряся рукой впереди себя. Из гортани ее доносились сиплые звуки, словно она все еще силилась что-то сказать. Калерия подошла и взяла ее за руку. — Что, Тамара, что ты хочешь? Людмила тихо скулила за спиной Калерии. — Люда! — вдруг осенило Калерию. — Там, в коридоре, кажется, Абрашин был, я не ошиблась? Ты его видела? — Да, видела. Он там, ходит как тень. Вы думаете… — Позови его. Вошел Абрашин. На него было жалко смотреть. Перекошенный рот дрожал, скулы ходуном ходили. Калерии показалось, что она понимает все, что чувствует сейчас Тамара. Абрашин подошел и сел рядом с женой на табуретку. Женщина перестала рваться, но продолжала что-то мычать. Из левого глаза скатилась слеза. — Зачем же ты, Тома, — только и смог выговорить Абрашин и уронил голову на руки. — Тамара хотела видеть вас, — сказала Калерия, наблюдая за изменениями в лице Тамары. — Она… думаю, она хочет проститься с вами. Сказать, что прощает вас. — Откуда вы знаете? — Я врач. Я многое видела, — напомнила Калерия. И добавила: — И еще я женщина. Абрашин с надеждой взглянул на жену. Тамара после этих слов глубоко вздохнула. Словно выпуская из легких весь накопившийся воздух, вытянулась, словно собиралась встать, и затихла. — Что? Что она? — закричал Абрашин и уронил табуретку. — Не шумите, — сухо оборвала Калерия. — Она умерла. Так уж получилось, что организацию похорон Тамары Абрашиной пришлось взять на себя Калерии. Все обращались к ней. Женсовет командовал в опустевшей квартире Абрашиных. Со всех семей собрали деньги. Покупали венки и все необходимое, посылали телеграммы близким, организовывали процессию и поминки. Все три дня Калерия была на ногах — распоряжалась, заказывала, устраивала, успокаивала, кормила. |