Книга Черные крылья, страница 75 – Эд Макдональд

Но и в таком состоянии он запросто может меня располовинить. Я очень медленно и осторожно потянулся за мушкетом.

«Малыш» ощупал свое изуродованное лицо. Он дрожал то ли от боли, то ли от страха, то ли от ярости – а может, от всего вместе. Мои пальцы подползли к прикладу. «Малыш» замер, вслушиваясь.

– Я знаю, что ты еще здесь, – выговорил он. – Мне следовало прикончить тебя, когда ты попался людям Эроно.

Как же он узнал меня вслепую? Ублюдок хотел, чтобы я подал голос, желая определить, где я, и убить.

– Галхэрроу, тебя всегда было тяжело прикончить, – процедил «малыш» и выдавил презрительный смешок. – Чертовски тяжело.

На удивление знакомый голос. Так странно выговаривает, подворачивает слова. Я прищурился, всматриваясь в лицо «малыша».

И понял, что видел его намного раньше драки на Двенадцатой станции. Только оно было на сорок лет старше. И принадлежало моему другу.

– Глек! – мимо воли выдохнул я.

И оцепенел от страха, поняв, что же я натворил.

Но, к моему безмерному удивлению, «малыш» не ударил магией.

– Как хорошо быть рядом со старым другом. Их у меня осталось так немного, – выговорил ребенок.

Да уж, время – безжалостный скульптор. У одних оно отбирает детскую округлость и мягкость, наивную красоту. Другим – дает. Я не нашел Малдона. Его отыскали короли и сделали своей тварью.

– Их у тебя нет вообще, – сказал я.

– Да, наверное. Я бы сказал, что мне жаль, если бы я мог чувствовать жалость. В общем, ничего личного. Просто у меня такая работа.

Он откашлялся, харкнул липким черно-кровавым сгустком крови, затем поднял рукав и показал клеймо Шавады на левом предплечье. Клеймо Вороньей Лапы я тоже носил на левом.

– Что с тобой случилось? – спросил я.

Ну, хуже уже не будет. Отчего бы не разузнать напоследок.

– Случилась жизнь. И смерть, – ответил Глек Малдон. – Но сейчас не время распространяться об этом. Ты мне нужен, чтобы открыть эту дверь. Я же знаю, ты работал с женщиной-спиннером. Ну не смешно ли? Она единственная в этом городе, кто и в самом деле может открыть дверь. Но и ты, наверное, тоже кое-что знаешь.

– Я ни хрена не знаю, – заметил я.

Черт. Вот сейчас и начнется самое дерьмо.

– Хорошо, – сказал Малдон, упершись руками в пол, выпрямляясь. – Вот мы сейчас и проверим.

Я знал, что это значит. Я кинулся за мушкетом, поднял, прицелился и почти нажал на спуск – но тут психочерви ударили в мой разум. Они вцепились, вгрызлись, проникая все глубже в самую суть. Я ощутил в себе Малдона – и что-то огромное и жуткое, стоящее за ним, чудовищную тень, мощь столь великую и древнюю, что она превосходила всякую мораль, человечность и даже понятие о времени. Черви сломали мою волю и принялись ворошить память.

Ребенок поднимает свой первый деревянный меч, просто палку с перекладиной и обмотанной бечевой рукоятью. Ребенок усмехается, замахиваясь на пса. Мать осуждающе качает головой, но отец горд. Он хочет именно такого сына, он с радостью видит, что его надежды оправдываются.

Милая девушка шестнадцати лет с длинными темными волосами лежит в высокой траве на лугу у покосившейся ограды, мир вокруг наполняет солнце и жужжанье насекомых. Девушка чудесно улыбается. На ней длинное льняное платье. А вот эта же девушка собирает маргаритки и плетет венок, чтобы взгромоздить на голову нареченного.

Вот стоит молодая женщина, заляпанная кровью наемника, пытавшегося наложить на нее руки. Командиру следовало бы разозлиться, но он крайне впечатлен ее сноровкой. В ее глазах – тревожное, темное, больное. Ее следует наказать, но вместо того командир спрашивает ее имя. Она отвечает: «Ненн».

– Убирайся из моей головы! – рычу я.

Слова лезут из меня со скрежетом и болью, словно я протыкаю гвоздями свои ноги и руки. Меня рвет. Я всхлипываю.

Психочерви вгрызаются глубже. Они что-то ищут. Я ощущаю, как теряю контроль над собой, Малдон пожирает меня, течет сквозь мое тело, как дым. Он завладел моими руками и ногами, и я оттолкнулся от пола, выпустив оружие, встал. Я бесновался, не имея власти закричать, вопил – но глотка не подчинялась мне.

Юноша принимает свой первый офицерский пост и сияет от гордости ярче, чем начищенные пуговицы на его униформе. За ним наблюдает брат. Маршал Венцер говорит, что от юноши зависит судьба жителей Дортмарка.

Приезжает кузен и сообщает, что жена и дети мертвы, и юноша больше не увидит своей родни. Кузен обвиняет его во всем, плюет на землю у его ног, говорит, что у него больше нет имени. Юноше нечего сказать.

Он не хочет встречаться с ней, озабоченно переминается с ноги на ногу. Говорят, она странная, вся ушла в математику. И что поделать с такой девицей? Он морщится. Открывается дверь, заходят граф и графиня Танза, а за ними – она. У юноши перехватывает дыхание, он цепенеет. Ему пришлось напомнить себе, что нужно дышать и жить, потому что все переменилось раз и навсегда.

Малдон замурлыкал под нос:

– Сердце черно, ледяное оно, только песне пробиться дано. Конечно, конечно, затем Нолл и оставил им считалочку.

Малдон встал, подошел к двери, зашарил, ощупывая диски. Они были совершенно гладкими. Он снова харкнул кровью и рывком поставил меня на ноги.

– Следует нажимать диски с подходящими изображениями. Прежде всего найди диск с «сердцем».

Я беспомощно осмотрел дверь. Я больше не мог управлять своим телом. На дисках стилизованные, но легко узнаваемые рисунки: солнце, рыба, стул. Я отыскал «сердце», нажал. Диск ушел вниз и остался нажатым.

Малдон зашипел. Он улыбался, несмотря на то что по его изуродованному лицу струилась кровь.

– Отлично! Теперь ищи «черноту».

Я замешкался. Вот что-то похожее на ночь, но это скорее «луна». Ага, вот город и над ним закрывается люк, за которым свет.

Внутри меня пробудилось нечто, ранее спавшее. Оно развернулось, потянулось и напряглось.

Я нажал диск. Он ушел вниз и остался нажатым, как и первый.

– Только осторожно! – предупредил Малдон. – Одна ошибка, и придется начинать заново. Я уверен, что Нолл оставил ловушку для тех, кто ошибется при наборе. А всего комбинаций у замка, – он на секунду запнулся, – больше четырнадцати миллионов.

В моей груди проснулся серебряный дракон Саравора. Он принюхался – если, конечно, клочок магии духа способен принюхиваться. Он ощутил угрозу.

– Что это? – прошипел Малдон, обратив ко мне слепое лицо. – Чья это магия?

– Убирайся! – прошипел во мне голос Саравора, и я не сомневался – «малыш» услышал его. – Он мой! Убирайся!

– Это тело и разум в нем принадлежат мне, – указал Глек. – Ты пожалеешь, что встал на моем пути.