Онлайн книга «Императрицы»
|
– За батюшкой-то послали? И из аллеи берёз кто-то радостно и возбуждённо ответил: – Зараз и шествуют. В солдатской тесной толпе зашевелились, одни, ложась спинами на других, осаживали, другие закачались в стороны, и широкая улица образовалась в людской толпе. Старый священник, отец Алексей Михайлов, – он восемнадцать лет состоял полковым священником Измайловского полка, – в облачении, с крестом и Евангелием бодрою, торопливою походкой шёл к Государыне. Причетник-солдат, согнувшись, неловко тащил за ним налой, накрытый парчовым покровом. В солдатской толпе вдруг полная тишина установилась. Екатерина Алексеевна преклонила колени и приложилась к кресту и раскрытому на аналое Евангелию, потом отошла и стала за священником. Тот поднял высоко над головою крест и несколько мгновений стоял так, ничего не говоря. Ослепительно горел золотой крест в его руке. Одна за другою обнажались солдатские головы. Те, у кого были ружья, брали их «на молитву», в толпе образовался некоторый порядок, какое-то подобие шеренг становилось вокруг Императрицы. Офицеры вышли вперёд и сняли шапки. И стало так тихо, что было слышно, как дремотно шептали берёзы, как чирикали воробьи и гулькали голуби. Слышно было частое дыхание взволнованных солдат. Священник выше поднял руку с крестом и сказал негромко, но в этой тишине слова его донеслись до самых углов полкового двора: – Поднимите, братцы, правую руку, сложив персты, как для крестного знамения, и повторяйте за мною слова воинской вашей присяги. Присягнём служить матушке Государыне Екатерине Алексеевне. Лес загорелых, тёмно-бронзовых рук стал над головами. Показались рукава мундиров над белыми париками. – Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом перед святым Его Евангелием в том, что хощу, – торжественно провозгласил священник, явственно выговаривая каждое слово. – Клянусь… Богом… Евангелием… хощу… хощу… – шепчущим рокотом пронеслось над толпою. – И должен Ея Императорскому Величеству, Самодержице Всероссийской… У солдат загорались глаза. Сознательно или бессознательно, но всё громче и властнее раздавался рокот: – Ея… Величеству… Самодержице… Всероссийской… Было нечто величественное, таинственное и страшное в самых звуках малопонятных слов. Измайловский полк присягнул Императрице Екатерине Алексеевне. Раздвигая солдатскую толпу грудью лошади, к Императрице подъехал подполковник Кирилл Григорьевич Разумовский и, салютуя шпагой, спросил: – Ваше Величество, куда повелите вести полк?.. Григорий Орлов ответил за Государыню: – К семёновцам. Строя всё ещё не было, но офицеры стали по ротам. Священник в облачении, с крестом в руке стал во главе полка, за ним поехала коляска, в которую села Екатерина Алексеевна, рядом с коляской ехали Разумовский и те офицеры, которые были верхом. За ними толпою, заливая всю ширину улицы от домов до домов, кто с мушкетом на плече, кто безоружный, шли измайловцы. Петербург проснулся. В окнах были видны встревоженные, испуганные лица, к воротам люди выбегали и спрашивали у солдат, что случилось. Им отвечали: «Матушка Государыня Екатерина Алексеевна взошла на Российский престол, и ей была солдатская присяга, а теперь идут, сами не знают куда…» Обыватели крестились истово и присоединялись к толпе солдат. Когда подходили к Фонтанке, сквозь гул и гоготание толпы было слышно, как над рекою в Семёновском полку били барабаны тревогу. По Сарскому и Новому мостам навстречу измайловцам толпами бежали семёновцы. Они махали шапками и кричали «ура»… И стали слышны всё более и более настойчивые крики: – В Зимний… В Зимний дворец… Ступай все к Зимнему… Там общий сбор будет… И опять кто-то распорядился – послал рейтара к преображенцам, чтобы поспешали к Зимнему дворцу, присягать Императрице. Толпа, минуя Семёновские светлицы, свернула на Садовую улицу. Впереди дружно ударили барабаны, люди подтянулись, взяли ногу, шаг стал шире и твёрже, шеренги начали выравниваться. В солдатском потоке двух перемешавшихся полков совсем потонула коляска с маленькой женщиной в сером от пыли платье. У Невской перспективы остановились. С Фонтанки от Аничкова моста бежали гиганты преображенцы, и никто не знал, с чем они бежали, но все знали, что это самый любимый и самый надёжный полк был у Императора. Преображенцы быстро выстраивались поперёк Садовой улицы, преграждая путь измайловцам и семёновцам. Екатерина Алексеевна вышла из коляски и пешком направилась к преображенским гренадерам. Она совсем потерялась перед великанами солдатами. Гул приветствий и радостных голосов раздался ей навстречу. – Виват, матушка Екатерина Алексеевна!.. Солдаты выходили из шеренг и окружали Императрицу, спеша ей рассказать про себя и всё объяснить, как и что вышло. – Прости, милостивица, что припоздали маненько… – Нам бы первыми быть подле тебя должно. – Да вишь ты, офицера нас не пускали… Все ожидали какого-то приказа. – Такое дело!.. Каждый сам за себя понимает, что нужно, им, вишь ты, приказа нужно! – Присягу, мол, нарушаем! – Присяга!.. Матушке Государыне присягнём!.. – Майор Воейков, шпагу обнажа, на коне солдат рубить зачал. – Такой озорной!.. Мы яво в штыки… На Фонтанном спуске в реку от нас кинулся. – Ей-Богу. Перепужался страсть как! – Солдатский штык не игрушка. Испужаешься… По пузо лошади в воде стоит… Монамент!.. – Капитан Измайлов да поручик Воронцов пускать нас не восхотели. Ворота кинулись запирать. Тут уже и офицера поняли, что не так надоть. Премьер-майор Меньшиков как гаркнут: «Ура, Императрица наша Самодержица!..» А тех офицеров арестовали. На габвахт повели… Улыбающийся, сияющий успехом Меньшиков проталкивался через толпу. Другие офицеры следуют за ним. Восторженно, блестящими глазами смотрит на Императрицу Державин и преклоняет колени перед прекрасной Государыней. – Следуйте за нами… Приведёте ваших молодцов к присяге мне, – говорит Екатерина Алексеевна и идёт к своей скромной коляске. По Садовой улице, запружая её крупными ганноверскими конями, в белых колетах, со шпагами у плеча рысью несётся лонная гвардия. Гомон толпы, отдельные восклицания солдат, крики частных людей, неожиданные «виваты», исторгнутые из чьей-нибудь переполненной восторгом груди, всё заглушилось цоканьем копыт по деревянной мостовой и протяжёнными кавалерийскими командами. – Эс-с-кадрон!.. Сто-о-ой, ра-равняйсь!.. На прекрасных лошадях, в синь отливающих на солнце, к Екатерине Алексеевне скачут курц-галопом генерал-поручик Вильбоа, князь Волконский, граф Брюс, ротмистры Баранов, Александр Новосильцев, штабс-ротмистры Илья Дараган, барон фон дер Пален, все те, кого столько раз видала во дворце и на разводах Великая Княгиня, кого чаровала своею улыбкой, своим приветливым разговором. Молча машет Императрица рукой, даёт поцеловать её склоняющимся с сёдел к ней офицерам, садится в коляску и сопровождаемая офицерами Конной гвардии, как почётным эскортом, едет по Невскому. Сзади неё глухо гудят конно-гвардейские литавры и играют трубачи. |