Онлайн книга «Свидетельница»
– Ну, не то чтобы угрожал… Он пару раз крикнул. Мол, убью… Ну, знаете, как это бывает. Судье не понравилось, как говорит Горин, и она сделала замечание: – Свидетель, суд не интересует, как это обычно бывает, суд интересует, как это было в тот момент, которому вы – свидетель. – Ну да, – вздохнул Рома. – Игорь прокричал два раза: «Я тебя убью, сволочь!» – Так, – кивнул прокурор. – Но я этому значения не придаю, – повторил Горин. – Мало ли что в запале можно пообещать… – У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь, – развел руками прокурор. Сразу после Горина вызвали бабушку-соседку, которая в точности повторила рассказанное Гориным, только с присущими ее возрасту возгласами и отступлениями. У меня горело все внутри. Я так волновалась, что заболел живот. Но когда меня вызвали, я не смогла связать двух слов – из головы сразу все вылетело. Только подсказки адвоката как-то помогли выкарабкаться. Хотя вопросы были, как мне казалось, не по существу, я все же цеплялась за них, как за соломинку. Адвокат зачем-то заставил меня рассказать о жестокости Чернова, о том, как тот едва не утопил Ксюшку в ванной. – Какие чувства вы испытали, Светлана Николаевна, когда увидели вашу подругу, мокрую, в шкафу? – Какие? – Я опешила. – Испугалась… – А вы рассказали своему мужу о том, что произошло в тот вечер? – Не помню, – сказала я, потому что не понимала, куда клонит адвокат. Должен доказывать невиновность моего мужа, а сам подводит к тому, что мы все были настроены против Чернова. И у Игоря были причины того укокошить! – Любовница Чернова, приняв вас за Ксению, угрожала вам? – Ну да… – Вы испугались? – Ну конечно. Представьте себе, выскакивает из машины незнакомая женщина и начинает вас душить. – Могу себе представить, – согласился адвокат. – Светлана Николаевна, расскажите нам о вашей последней стычке с Черновым. – Ну… я пришла к ним в гости и нашла свою подругу избитой, в спальне… Я стала рассказывать, но без особого энтузиазма. Не понимала, каким образом все это могло помочь Игорю. Закончив, вернулась на место, не удовлетворенная своими ответами. Адвокат вышел к трибуне и приготовился говорить. В это время в зале произошло движение. Дверь приоткрылась, и в проеме мелькнуло лицо Жени. Секретарь суда подошла к двери, ей что-то сказали. Секретарь вернулась и о чем-то пошепталась с судьей. А потом объявила, что в деле появились новые обстоятельства и даже новый свидетель. По залу пробежал ропот. Все обернулись на дверь, которая распахнулась и впустила Марину. Оказывается, появился не свидетель, а свидетельница. Она прошла к трибуне, не глядя ни на кого. В зале воцарилась неестественная тишина. Марина клялась говорить только правду, а я смотрела на Игоря. Но он не смотрел на меня. Игорь сидел, опустив голову. И я поняла: он знает, что сейчас скажет Марина. Она смотрела поверх голов. Ее верхняя губа чуть вздрагивала. У нее была удачная прическа, которая подчеркивала ее графичность, – челка расходилась длинными темными линиями, переходя в штрихи возле ушей. – Игорь Еремин не мог никого убить седьмого марта вечером… – Она сделала паузу, словно собираясь с духом для того, чтобы продолжить: – Потому что весь вечер, с шести до девяти часов, он был у меня. Марина сделала передышку, и в зале отчетливо раздался вскрик моей мамы. У Игоря дернулась щека, у него это бывает. Но этого, кроме меня, никто не заметил. На какой-то момент мне показалось, что я оглохла. Может, так оно и было. – Кто это может подтвердить? – спросила судья, с интересом разглядывая Марину. – Вашего гостя кто-нибудь видел? – Да. Мои соседи, – невозмутимо ответила та. – У нас общий тамбур, и они видели, как мы с Игорем пришли. Потом еще соседка приходила за миксером. И еще часов в восемь выбило пробки, и мы и соседи… мы все встретились в тамбуре, потому что пробки там. И еще когда Игорь уходил, уже около девяти часов, сосед курил на площадке. Машина Игоря все это время стояла под окнами. Ее тоже все видели. Она одна такая среди иномарок. Соседка с первого этажа наверняка видела, она всегда у окна торчит. – Обвиняемый, это правда? – обратилась к Игорю судья. Тот едва заметно кивнул. – Игорь Петрович, почему же вы упорно скрывали от следствия эти обстоятельства? Игорь промолчал. В зале поднялся ропот. Я почувствовала свое лицо как застывшую маску. У меня возникло непреодолимое желание бежать из зала суда. «Сидеть!» – приказала я себе. Молоток судьи заставил меня вздрогнуть. – Объявляется перерыв. Я продиралась к выходу. Мама что-то говорила, хватала меня за руку, но, только выскочив на крыльцо, я обернулась к ней и попросила: – Мамочка, пожалуйста, не говори мне ничего сейчас. Я хочу побыть одна. Вскочив в автобус, уткнулась лбом в стекло. Как поточнее объяснить, что я чувствовала в те минуты? Мне хотелось спрятаться. Больше всего я боялась увидеть хоть одно знакомое лицо. Произносить какие-то слова, улыбаться было бы для меня сейчас пыткой. Ноги не держали меня. Но автобус был битком набит, и приходилось стоять. Напротив меня сидели две бабушки возраста Киры. И вот одна из них встает и уступает мне место. Вероятно, на моем лице была написана такая мука, что старушка пожалела меня. Я села. И сразу потекли слезы. Обе бабушки с состраданием смотрели на меня. – У вас что-то болит? – тихо спросила та, что сидела рядом. – Живот, – кивнула я. Она стала копаться в сумке и вытащила но-шпу. Мне ничего не оставалось, как положить таблетку в рот. Теперь горечь стала осязаемой. Но-шпа ощутимо демонстрировала то, что было у меня на душе. Там царил вязкий вкус хины. И не за что было зацепиться, чтобы вытащить себя из этой всеохватной горечи. В голову лезли воспоминания нашей совместной с Игорем жизни. Наш медовый месяц в Болгарии, наша поездка с друзьями на Грушинский фестиваль, мое возвращение из роддома. Теперь абсолютно все это имело противно-горький вкус хины. Зачем все так было, если теперь так обыденно брошено под ноги новой страсти? Игорь, который еще недавно носил меня на руках, спит с другой женщиной. А может, у него и раньше были женщины? Только я, как последняя дура, даже не подозревала об этом! Да, я смотрю на мир сквозь розовые очки, Ксюшка мне не раз об этом говорила. Я стала вспоминать и, конечно же, вспомнила тот разговор в присутствии Эллы и намеки. Они видели! Они все знали и пытались мне глаза открыть. Слепая дура! – Остановка «Заводская», – объявила кондуктор. Я едва успела выпрыгнуть. |