Книга Тайна Кира Великого, страница 86 – Сергей Смирнов

Я бросился к царю и прикрыл его щитом, но разбитый щит уже ни на что не годился, а бросок убийцы был настолько силен, что копье прошило разорванное пле­тение насквозь, сорвало острием кожу с моего бока и со свистом пронеслось мимо меня. В тот же миг мой кинжал настиг бросившегося в сторону злодея и застрял у него в хребте.

Злодей вскрикнул и упал ничком.

Позади же меня не раздалось ни вскрика, ни стона, и я успел восхвалить богов за то, что истинно бессмертные отвели смерть от царя. Но когда я повернул голову, то содрогнулся.

Предательское копье поразило царя чуть выше печени.

Хотя щит и не дал копью пронзить царя насквозь, рана была очень тяжелой.

Кир только глубоко вздохнул, не издав ни единого стона.

Лицо Пастыря персов сделалось мраморно-бледным.

Правой рукой он неторопливо сжал древко и вырвал предательское острие из своей плоти.

Царская кровь брызнула на стол, окрасив оба священных кубка.

— Царь ранен! Царь ранен! — во все горло завопил я.— Коня! Скорее коня!

Своей рукою, еще не потерявшей былой силы, Кир схватил меня за предплечье.

— Найди Азелек! — хрипло повелел он мне.— Найди ее. Скажи... Скажи...

Он стал валиться на бок. Я ухватил царя за плечи.

В этот миг «стены» с южной стороны разошлись, и прямо к царскому месту подвели коня.

Трое «бессмертных» помогли мне поднять окровавлен­ного царя и положить его на коня, причем один из воинов был тут же сражен стрелою.

Я стал быстро отводить коня под прикрытием несколь­ких всадников. И вдруг царский конь вздрогнул и громко заржал. Варварская стрела угодила ему прямо в шею.

Потащив меня за собой, конь дернулся в одну сторону, в другую, невольно выскочил из-под защиты и сразу был ужален еще двумя стрелами.

Сам я, пытаясь удержаться на ногах, попятился, изо всех сил потянул коня за поводья, но запнулся ногой за край стола и завалился навзничь, так и повиснув на по­водьях. И тут-то силы оставили исколотого коня. Туша жеребца рухнула прямо на меня. От ужасной боли в при­давленных ногах я потерял сознание и провалился во мрак.

Когда чувства вернулись ко мне, тишина царствовала вокруг, и поначалу я решил, что нахожусь уже в Царстве мертвых.

Но вдруг услышал тихий оклик:

— Кратон!

Невольно встрепенувшись и ощутив очень сильную боль в ногах, я открыл глаза.

Надо мной в ночи пылал факел, а когда огонь отодви­нулся в сторону, я увидел над собой освещенное лицо скифской девушки.

— Азелек! — с радостью позвал я.

— Сартис! — изрекла надо мной девушка.— Мать велела найти тебя.

Сердце сильно забилось в моей груди, и стук его стал отдаваться в ногах почти нестерпимой болью. Боясь по­шевелиться, я в волнении спросил Сартис:

— Где твоя мать? Царь велел мне найти Азелек.

Мрачная тень промелькнула по лицу девушки.

— Матери нет. Не ищи,— бесстрастно ответила Сартис и отстранилась.

Надо мной осталось только темное небо пустыни, слабо освещенное низкой луною.

Сердце мое сжалось от вести, еще не известной, горькой и страшной. Я с трудом перевел дух.

— А где царь? — вопросил я темное небо.— Сартис, ска­жи мне. Где царь?

— Царь умер,— донесся голос девушки.

— Как он умер?! Как?! — прокричал я в бескрайний мрак, чувствуя, что больше всех виноват в смерти Кира.

— Он умер на коне,— донесся до меня из недосягаемой дали голос Сартис.

— На коне? — изумился я.

Земля подо мной начинала кружиться.

Слова Сартис донеслись с небес:

— Да. Царь поднялся на коня и умер в сражении как великий воин.

Вот и все, что я узнал о смерти Кира за мгновение до того, как вновь провалился в подземную тьму.

Помню, что очнулся от прохладных капель. Сартис по­брызгала мне лицо водой из того серебряного кувшина, который я подносил царю.

Когда меня поднимали в повозку, я смог осмотреться по сторонам.

Залитая лунным светом пустыня вся была усеяна мерт­выми телами, среди которых бродили варварские воины с факелами.

По всей видимости, стан Кира несколько раз переходил из рук в руки. Вокруг столов лежали вповалку, бок о бок, персы и массагеты, будто долгое время все вместе пировали по-братски и, утомившись от трапезы, решили не расхо­диться на ночлег. И все вокруг — земля, столы, тела людей и коней — все густо поросло прямым и низким «тростни­ком». То были стрелы.

Пока меня везли в скифской повозке по направлению к Нисе, я еще много раз спрашивал Сартис о смерти царя, ее отца, и — не только девушку, но и ее соплеменников, которые охраняли меня в дороге. Ничего большего мне не сказали.

В пути я узнал от Сартис, что битва была долгой и очень кровопролитной для обеих сторон. Массагеты пере­силили, когда подошло свежее войско, возглавляемое самой царицей Томирис. Почти все персы погибли. Однако, за­хватив стан Кира и тело самого царя, Томирис запретила своим воинам преследовать остатки чужой армии. По обы­чаю своего народа, она повелела отрезать голову Кира и увезла ее с собой, дабы превратить в чашу, дарующую силу и власть тому, кто будет пить из нее священное вино. Тело царя она отдала персам.

В Нисе Сартис передала меня слугам Гистаспа. В том городе я окончательно лишился одной ноги. Царский конь, рухнув наземь, размозжил мою конечность об край стола. В пути мышцы загнили, и ее пришлось отрезать.

Там же, в Нисе,— вот усмешка Судьбы! — меня в один и тот же день навестили Шет и Аддуниб. Хотя я никого из них не звал, признаюсь, был, как ни странно, рад обоим.

Оба принесли мне хорошего вина, оба выражали свое сочувствие и оба расспрашивали меня о гибели Кира. Я передал им все в тех же словах, которые услышал на поле битвы от Сартис.

И, судя по выражениям их лиц, оба что-то от меня скрывали. Многим позже узнал я от Шета, что он в тот день обладал величайшей святыней — головой царя Кира, которую выкупил у Томирис. Аддуниб же спустя год, когда мы оба оказались перед гробницей Пастыря персов, уверял меня, что знал об измене, торопился пред­отвратить ее, но опоздал и теперь всю оставшуюся жизнь будет сокрушаться об этом. Он также сказал мне, что жрецы в Вавилоне стали опасаться его, как слишком ос­ведомленного в их тайных заговорах, и просил меня по­мочь ему за плату скрыться где-нибудь за пределами цар­ства. Я не держал на него зла и, более того, в некотором смысле был даже виноват перед ним за ту выходку под Ниппуром. Я похлопотал за своего старого недруга, и после смерти Камбиса, которого я сам не любил, он нашел приют в Афинах. Поговаривают, что смерть без­рассудного Камбиса была делом его рук. Что ж, у меня был достойный соперник. Но предугадывал ли этот ко­варный «звездочет» по движению звезд, где и как суждено ему окончить свои дни?