Онлайн книга «Однажды в Америке»
|
Алана сняла очки: – Что ты хочешь? – Больше я ничего не буду для тебя делать, пока ты не выполнишь свое обещание. Алана закусила губу. – Это непросто. Детские дела решают отдельные судьи. – Перестань, дорогая, не пудри мне мозги. Вы получаете ордера на слежку за неназываемым лицом – и кто-то же их подписывает, верно? Точно так же подпишут отмену моего restricted order. Я хочу видеться с моим сыном. Это то, что вы обещали мне, и то, что я хочу получить. – Мы понимаем… – Да ни хрена вы не понимаете! – повысил голос я. – Вы отбираете ребенка у отца и отдаете его в семью извращенок. Они брали его на гей-прайд, ты понимаешь?! Моего сына они брали в колонну геев! Дерьмо собачье! Алана ответить не успела, потому что она уже лежала на земле, а я лежал на ней, а сверху сыпались труха и еловые иголки. От пули, которая попала в дерево. – Какого… Черт, с какой он стороны? Машина должна прикрыть. Даже с учетом того, что винтовочную пулю она не удержит. Бил с глушителем, патроны под глушитель сами по себе ослабленные и низкоскоростные. Может, и удержит. Справа и… сзади, скорее всего. – Не поднимайся, ползи… До машины – моей машины – было всего несколько ярдов… пятнадцать, если быть точным. Снайпер не стрелял, вряд ли он ушел – но не стрелял. Скорее всего, у него не было точной цели. Алана только теперь поняла… – Это… по нам стреляют? – Добро пожаловать в реальный мир, леди… К счастью, кейс с винтовкой лежал на заднем сиденье. Я открыл дверь… снайпер выстрелил вновь, на движение. Это он зря – пуля даже не пробила бронестекло. Точно – ослабленная, под глушитель. В кармане у меня было что-то вроде бумажника, но в нем были не деньги, а десять патронов 54R. Гильза Лапуа, порох Вихта и пуля Матч Кинг, сто семьдесят четыре грейна. Набив магазин, я пристегнул его к винтовке. – Лезь в машину. Закрой дверь, ложись на сиденье. Не показывайся в окнах, пока все не кончится. – Давай просто уедем. – Делай, что я сказал. Я откатился в сторону – снайпер не стрелял. Ближайшая позиция – за «БМВ» Аланы. Скорее всего, он сейчас пытается обойти нас, сменить позицию. Значит – надо сменить и мне, хотя это и рискованно. Решившись, я перебежал, потом еще раз. Залег. Лес я осматривал не через прицел, а глазами. Боковым зрением движение видно лучше всего, а вскинуть винтовку я всегда успею. Еще одна перебежка. Почему он не стреляет? Ответ на этот вопрос я получил, когда услышал звук двигателя. Низкооборотное бульканье, двигатель большой мощности, какой-то старый – сейчас они ренессанс переживают из-за того, что топливо дешевое. Я даже и не подумал бежать за ним – машину не перегонишь. Вместо этого, соблюдая предосторожности, я вернулся к своей машине. Мало ли, может, это уловка такая, один уехал, второй ждет. Алана ждала в машине, я бросил винтовку назад. – Подвинься. Завел двигатель, начал сдавать назад. – Что ты делаешь? Я не ответил. Прикрыв себя машиной от возможной пули снайпера, я выковырял из дерева застрявший там кусочек металла. Положил на лезвие ножа, прикинул – все так, тяжелая. Это даже не «медвежья лапа», которую используют полицейские снайперы, – что-то очень специальное. Может, те новые швейцарские патроны для оружия с глушителем. У них даже гильзы специальные – часть объема изнутри заполнена, потому что в обычном патроне, переделанном под глушитель, часть пороха удалена, и потому при инициации капсюля в полупустой гильзе порох сгорает неоптимально и неравномерно. А швейцарцы сделали гильзы того же размера, но с уменьшенным внутренним объемом. В США нет ограничения на хождение таких, но никто не станет закупать такие дорогие пули и гильзы, когда можно сделать все проще. Никто, кроме Дяди Сэма. – Дай мне. Я проведу ее через гильзотеку. – Ты ничего не найдешь, – я передал пулю, – не скажешь мне, кому ты так надоела? Или ты думаешь, нас приняли тут за оленей? – Почему бы им не охотиться на тебя? – Потому что я подъехал только что. Даже если он следил за мной – ни один снайпер не успел бы выйти на позицию и сделать выстрел. … – Поехали, я отвезу тебя в город. – Я поеду на своей. – На твоем кабриолете? Поверь, Кеннеди бы это не одобрил. Алана закусила губу. Маршрут возвращения в город я сменил полностью. Машину оставил у паромной станции, на ней мы и переправились в город. На терминале Ферри мы и расстались. – Домой не ходи, – напутствовал Алану я, – сними номер в отеле. С работой тоже будь осторожней. – Где ты будешь? – Найди, – подмигнул я, – ты же из разведки… Сев в метро на Ферри, Алана проехала всего две остановки. Вышла, в киоске купила бернер [52], набрала по памяти номер. Пошла по улице, постоянно оглядываясь. Через полчаса рядом с ней остановился «Форд Транзит», на боках были наклейки, рекламирующие восточную еду навынос. Она в последний раз обернулась и села в машину. – Все нормально? – Да, мисс Алана. Того человека, что был за рулем, звали Хабиб, а в кузове был Али – именно он стрелял. Машина была настоящей, то есть зарегистрированной на настоящий ресторан, занимающийся блюдами восточной кухни и имеющий некоторую популярность. И Хабиб, и Али были пуштунами, внуками того садовника в поместье Аланы, которого ее прадед привез из Пакистана вместе со всей его семьей. А уже отец Аланы дал деньги на ресторан. И у Хабиба, и у Али были американские имена, но они знали, что те имена ненастоящие, а настоящие – эти. И они были беспредельно преданы. – Тот мужчина, мисс Алана. У него была винтовка? – Да, «СВД». Хабиб поцокал языком. – Серьезное оружие. Он возит его с собой? – Да, возит. – Мы решили не испытывать благоволение Аллаха и уехали раньше. – Правильно сделали. – Что нам теперь делать? – Я скажу. Винтовку спрячьте пока. Телефон, который я вам дала, выбросьте. Высадите меня здесь. – Да, мисс Алана. – Мисс Алана, – сказал простодушный Али, – мне кажется, вам надо выйти замуж за того мужчину. Он сможет вас защитить… Что касается меня, то я не поехал домой. Я поехал на Брайтон-Бич, в Маленькую Одессу. Маленькая Одесса – это «советский Нью-Йорк», здесь селились эмигранты из бывшего СССР. В основном евреи, которые официально выезжали в Израиль, но неофициально Израиль был для них не более чем перевалочным пунктом на пути в страну отважных и свободных. До этого, в двадцатые годы, – Брайтон был модным курортом, но Великая депрессия подкосила его, а дешевые перелеты на самолетах добили – и он так и оставался в нищете и запустении до тех пор, пока тут не появились русские и евреи, привлеченные дешевизной жилья и близостью моря. Так появился советский Нью-Йорк. |