Книга Эхо, страница 25 – Пэм Муньос Райан

— Все в порядке.

Он пошел дальше.

Фридрих перевел дух.

И тут перед ним остановился Эйфель.

— Постой-ка!

Фабер обернулся.

Эйфель сдернул с Фридриха шапку и потянул вниз шарф.

— Э-ге-ге! — сказал Эйфель. — Кто это у нас тут? Уродский сынок любителя евреев! Я всегда говорю: яблочко от яблоньки недалеко падает!

Фридрих крепче вцепился в сумку. От страха сдавило горло. Он переводил взгляд с одного штурмовика на другого.

Фабер расправил плечи:

— Именем Адольфа Гитлера и Третьего рейха, Фридрих Шмидт, отдай сумку и выйди в проход! Мы проведем обыск!

Фридрих начал задыхаться. Неужели его путешествие оборвется, еще не начавшись?

Локомотив запыхтел, разводя пары.

Фридрих медленно встал и шагнул в проход.

Налетел ветер, за вагонными окнами взметнулся снежный вихрь. Все обернулись посмотреть. Огромные хлопья снега плясали, словно танцовщицы в балете Чайковского.

Фридрих услышал вальс из «Спящей красавицы» в исполнении симфонического оркестра. Струнные, медные и деревянные духовые, ударные — сотни инструментов. И в этот миг случилось нечто мистическое. Фридрих не смог бы сказать, была ли это инстинктивная попытка отвлечь солдат или еще что-нибудь, но он не совладал со своими руками. Уронив сумку на пол, он начал дирижировать.

Фабер с отвращением посмотрел на него, схватил сумку и начал в ней рыться.

— Прекрати эту дурь! — заорал Эйфель, пытаясь залезть Фридриху в карман. — Скоро тебя посадят под замок, полоумный!

Эйфель и Фабер за шиворот поволокли его к выходу из вагона, а Фридрих видел перед собой снежных балерин. Словно крошечные, ослепительно белые звездочки, они кружились и взлетали в такт чарующей музыке.

Раз-два-три… Раз-два-три… Раз-два-три…

Июнь 1935 г.

Округ Филадельфия, штат Пенсильвания

Соединенные Штаты Америки

Всю ночь напролет Майк Фланнери маялся от жары в общей спальне старших мальчиков и наконец уткнулся носом в подушку, наслаждаясь прохладным ветерком, который повеял в открытое окно на втором этаже приюта Бишопа для одиноких и обездоленных детей.

За окном, предчувствуя утро, ворковал голубь. Капала вода из крана. Скрипели пружины узких кроватей, в которых беспокойно ворочались мальчишки.

Сквозь паутину снов до Майка донесся характерный свист Фрэнки — шесть нот из «Прекрасной Америки», сигнал для чрезвычайных случаев.

Майк приподнялся на локте и потер глаза, надеясь, что ему послышалось. Но свист раздался снова, и в голове отозвались слова: «Всеобщею судьбой»… Майк сбросил простыню, на цыпочках подобрался к окну и выглянул.

Возле куста гортензии стоял его младший брат Фрэнки и показывал пальцем на дуб, растущий вплотную к кирпичной стене дома.

Майк вернулся к своей койке, натянул рубашку и штаны, поправил подтяжки, стараясь не разбудить девятнадцать соседей по спальне. Провел рукой по обкромсанным волосам. Накануне в приют приходил парикмахер, который бесплатно стриг мальчишек, и так обкорнал Майка, что чубчик над левой бровью торчал прямо вверх, словно восклицательный знак. И без того плохо, когда ты в одиннадцать лет вымахал шести футов ростом, да еще и рыжий. А привлекать к себе лишнее внимание и того хуже. Майк нацепил кепку.

Он босиком прокрался мимо двери миссис Годфри, смотрительницы на этаже. Мощный храп за дверью его успокоил — в ближайшее время она явно не проснется. Майк выскользнул на лестницу, затворил за собой дверь и побежал, прыгая через две ступеньки, на площадку между этажами. Там приоткрыл окно и высунул голову наружу.

Фрэнки уже забрался на дерево и устроился в развилке. Помахав брату, он полез вверх.

Майк отвел глаза. Он боялся высоты, а когда смотрел прямо вниз, начинала кружиться голова. Он ждал, упорно разглядывая пейзаж за окном. От приюта до Филадельфии было всего два часа на автомобиле, а казалось, они находятся в каком-то неведомом краю — вокруг тянулись бесконечные поля.

Фрэнки был уже напротив окна — держась за ветку у себя над головой, он словно канатоходец шел по длинному суку. Мелюзга вообще ничего не боится! Майк не дышал, пока Фрэнки не перекинул ногу через подоконник и не перевалился на площадку.

Майк помог ему подняться.

— Что вскочил ни свет ни заря? Если миссис Деленси узнает, что ты выходил наружу до утреннего звонка, она нажалуется Пенниуэзер, и тебя опять посадят в чулан.

Он вытащил застрявшие в волосах малыша прутики. Фрэнки вчера тоже был у парикмахера. Его, как и всех младших, постригли «под горшок».

— Ненавижу, когда ты лазаешь по деревьям!

— Звычайный случай, — прошептал Фрэнки, глядя на брата честными глазищами. — Пришлось лезть. Боковая дверь еще заперта, а парадную дверь отпирать — слишком много шума.

— Что случилось-то? — спросил Майк, подталкивая его к лестнице.

Фрэнки сел на ступеньку, а Майк устроился двумя ступеньками ниже, чтобы не нависать над братом.

Что они братья, было видно с первого взгляда. Фрэнки — точь-в-точь Майк, только на четыре года младше. Правда, волосы у него не такие ярко-рыжие, скорее каштановые. Оба белокожие, с веснушками, но у Фрэнки веснушек меньше. Оба высокие для своего возраста — Майк долговязый, неуклюжий и молчаливый, а Фрэнки поджарый, спортивный и болтун.