Онлайн книга «Василий Белов. Рассказы о всякой живности»
|
– Отцепляй! Держи! – Я как дерну, как дерну… Оказался окунь. Настроение сразу улучшилось. Стасик забыл про дом. Оба с Минькой вновь закинули удочки. Теперь Стасик начал вспоминать, что у них было хорошее. Во-первых, рыба начала клевать. Во-вторых, костер горел вовсю напротив завода. Они разожгли его лупой, как только поднялось повыше солнышко. В-третьих, Минька выдвинул предложение. Предложение было такое. Надо вычистить два глиняных куба, вмазанных в кирпичную печь, и разжечь под ними две топки. Кубы нагреются, и в них можно спать ночью, чтоб не замерзать. В-четвертых, днем-то в лесу совсем и не страшно, даже наоборот – весело. В-пятых, поспевает уже земляника… – Ага! – не выдержал Минька, вытаскивая такого же окуня. – Попался, который кусался! Через полчаса имелось уже шесть окуней и четыре сорожки. Можно было начинать варить уху. Они так и сделали. Принесли воды в котелке, начистили картошки и нарезали луку. Вымыли картоху и опять принесли воды. Минька сам выпотрошил рыбу ножиком. Стасик отколол топором кусочек соли от гладкого соляного камня, облизанного коровами. Эту соляную глыбу по очереди тащили вчера из поля. – Минь, бросать? – спросил Стасик, показывая соляной осколок. – Не! – Минька протирал глаза. Дым от костра был очень едким. – Надо знать сколько. Он снял свою майку, завернул в нее соляной остаток, положил на камень и начал колотить по нему обухом топора. Вскоре осколок превратился в мелкую соль. Минька высыпал ее в бумажку. Уху посолили. Пока она варилась, Минька забрался на крышу и зорко оглядел лесные окрестности. – Деревню видно? – спросил Стасик снизу. – Не-е. – Минька глядел вокруг, как пограничник. – Поле немножко да еще реку. Тише, Стасик! Кто-то по тропке идет… – Сюда? – Ыгы… Минька по зауголкам быстро спустился вниз. – Ты ложись с той стороны, а я с этой. Ребята залегли в траву по обе стороны тропки. Они затаили дыхание. Кто-то приближался по лесу. Это был Хомутов. Одной рукой он тащил сумку, другой смахивал с потного лица слепней и оводов. – Стой! Ни с места! – заорал Минька. – Стой! – крикнул и Стасик. Хомутов сначала даже присел от страха, но, когда вспомнил, что это Минька и Стасик, опомнился. Стасик встал из травы и первый подошел ближе. Долго стояли и ничего не говорили. – Ты почему убежал? – спросил наконец Стасик. Хомутов молчал, потупившись. Он слышал, как с другой стороны подходил к нему Минька. – Ну, говори! – Минька приступил ближе. – Тебя ведь спрашивают. Хомутов молчал. Молчали все трое. Было на поляне тихо, одна осина шелестела своими жесткими листьями. Минька сделал шаг, грозно приблизившись к Хомутову. Стасик тоже. Хомутов молчал. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы из лесу не долетел до ребят какой-то странный звук. Ветер вздохнул над ними и заглушил этот звук. Минька прислушался, дожидаясь, когда уляжется ветер. И вдруг все трое отчетливо услышали, как кто-то плачет в лесу. – Может, филин? – сказал перепуганный Стасик. – Сам ты филин! – прошептал Минька и снова прислушался. – Это Катька, наверно! – радостно сказал Хомутов. Не сговариваясь, заорали: – Катька! Катька! Катька! – Давай все сразу, – предложил Стасик. Трижды хором позвали Катьку. Плач прекратился. – Бежим искать! – приказал Минька. – А это куда? – Хомутов показал сумку с пряниками и бабкиными пирогами. – Оставь тут, после возьмем. Счастливый Хомутов положил сумку в траву и первый бросился в самую чащу… * * * Катька услыхала ребячий крик, и ей сразу стало легко, весело, хотя слезы еще не обсохли на щеках. Она, забыв про усталость, пошла по лесу в ту сторону, откуда звали ее. «Катька!» – услышала она вновь. Ей нужно было откликнуться и ждать на одном месте, а она не догадалась это сделать. И все торопливо шла по лесу. Крики ребят послышались в другой стороне и наконец вовсе пропали. Катька оглянулась, опять хотела было заплакать, но вдруг увидела доску, прикрепленную к дереву. На доске углем и мелом была нарисована большая указательная стрела и надпись печатными буквами: «туалетт»! Слева открывался просвет и виднелась поляна. Катька подошла к указателю, поплевала и начала стирать с доски лишнюю букву «т». Буква не стиралась. Тогда Катька увидела под сосной черный уголь от головешки. Этим углем она зачеркнула лишнюю «т», а снизу двумя черточками подчеркнула ошибку. Потом она вышла из лесу. На большой зеленой поляне она увидела старый сарай с трубой и окошком. Напротив сарая горел почти потухающий костер. Над костром на жердочке висел котелок, из котелка торчал хвост окуня. «Вот они где живут, – подумала Катька, на цыпочках подходя к воротам. – А сказали, что в пионерлагере». Она с трудом открыла тяжелые скрипучие двери и очень внимательно осмотрела внутри. Ей там совсем не понравилось. Уж очень было черно! На стенах и на потолке висела паутина. Один стол, изрезанный ножиками, был почище. На стене висело старое решето. С потолка свисали какие-то веревки, к веревкам были привязаны деревянные площадочки. Одна площадочка с гирей лежала на полу, другая болталась в воздухе. Катька, держась за веревки, залезла на нее, чтобы покачаться. И вдруг поехала вниз. Зато вторая площадка, которая была с гирей, поехала вверх. Очень все это было интересно! Катька покачалась так: вниз-вверх, вниз-вверх. Потом слезла с качалки и опять побежала к костру. Поправила головешки. Уха начала кипеть. «Надо ее посолить, – подумала Катька. – Где у них соль?» Она увидела бумажку с солью и высыпала остатки в уху. Довольная, присела у костра на травке. «Теперь они придут, а уха готовая, – подумала Катька. – Вот только чем есть? Ложек-то нет…»  Из лесу послышался треск сучьев, девочка испуганно оглянулась. На поляну один за другим выходили Минька, Стасик и Хомутов. – Вот она, вот! – крикнул Хомутов, который первый заметил Катьку. Минька и Стасик тоже подошли ближе. – Ты почему не откликаешься? – спросил Минька. – Вон из-за тебя сами в лесу заблудились. Наступило молчание. – А я уху доварила, – сказала вдруг Катька. – Вы тут чего делаете? – Мы тут живем, – сказал Стасик, – а ты домой иди. Поняла? – Я тоже хочу с вами. Стасик поглядел на Миньку. Минька думал. Потом он оглянулся вокруг. – А ты никому не скажешь? |