Книга Цепная реакция, страница 62 – Симона Элькелес

В понедельник я изо всех сил стараюсь не смотреть на него, но каждый раз, как открываю глаза, вижу Луиса то у шкафчиков, то в коридоре вместе с друзьями. Он избегает моего взгляда, даже на химии, когда мы стоим за лабораторным столом лицом к лицу.

Во вторник после химии Кендалл спрашивает:

— Пойдешь со мной после уроков на футбол?

— Нет. Однозначно нет, — отвечаю я.

Подруга останавливается и с жалостью смотрит на меня.

— Почему ты не хочешь рассказать, что случилось в субботу вечером?

— Мы с Луисом расстались.

— Это я знаю. Не хочешь поделиться, как это произошло?

— Когда буду готова. Пока что — не могу.

Она вздыхает.

— Ладно. В любом случае я рядом, ты знаешь.

— Ты всегда рядом. Не устала еще от меня? Может, пора поискать себе другую лучшую подругу, которая не так сильно будет выносить тебе мозг?

— Не дождешься. — Кендалл тепло улыбается. — Ты меня вдохновляешь.

— На что? На истерики?

— Нет, конечно. Ты вообще прикидываешь, скольким собакам помогла спастись от смерти? Ты — девушка, которая не боится иметь дело с неудачниками.

— Я сама себя чувствую жуткой неудачницей.

— Значит, ты никогда не узнаешь, каково это — ставить на себе крест. Ты сильнее, чем думаешь, Никки.

Каждый день, каждую минуту мне хочется написать Луису эсэмэс. Или позвонить — просто чтобы услышать его голос.

В среду Луис болтает с Марианой возле своего шкафчика. Во время обеда они сидят рядом. На химии он отпускает какую-то шутку, и она ржет так, что мне кажется, у нее сейчас легкие взорвутся. Слава богу, что в четверг после уроков мне нужно поработать в приюте. Возня с собаками поможет мне хоть ненадолго выбросить из головы мысли о Луисе.

Отмечаюсь у дежурной и бегу обратно к клеткам. Сердце пропускает удар, когда вижу, что отсек Гренни пуст и в специальном кармашке на двери нет ее розовой идентификационной карточки.

Она умерла ночью, когда была совсем одна, в жутком страхе? Или так отощала от голода, что ее пришлось отвезти к ветеринару? Запаниковав, бегу к Сью.

— Что случилось с Гренни? — спрашиваю я.

— Ее забрали. — У нее звонит телефон, и, прежде чем ответить, Сью скороговоркой выпаливает: — Думала, ты знаешь.

Откуда бы я узнала? Я же не готовила ее документы. Достаю и изучаю книги заявок на собак и просматриваю утвержденные. Когда вижу кличку Гренни на последнем листе, сердце сжимается от счастья, что она наконец обрела дом.

Пока не добираюсь до имени и фамилии того, кто ее забрал. Луис Фуэнтес.

— Быть не может, — выдыхаю я.

— Твой друг пришел вчера прямо перед закрытием и забрал Гренни, — говорит мне кто-то из волонтеров.

Луис знал, что я сама хотела забрать бульдожку. Как он посмел увести ее у меня из-под носа?! Наверняка сделал это, чтобы меня позлить. Господи, как я вообще могла общаться с человеком, который забирает собаку из приюта только ради мести?

В мозгу мутится от ярости. Я выполняю положенную работу — мою клетки, гуляю с собаками, — но как только заканчивается мое время, прыгаю в машину и несусь к дому Луиса.

Стучу в дверь.

Тишина.

Колочу кулаком.

По-прежнему тихо.

Прикладываю ухо к двери и слышу работающий телевизор. Значит, кто-то точно дома.

Я протискиваюсь через кусты к свободному пространству перед окном. Вижу, что Луис сидит на диване, положив Гренни на колени, и стучу по стеклу, чтобы привлечь его внимание. Он поднимает глаза, и я тычу пальцем в сторону чертовой двери, на универсальном языке жестов давая понять, чтобы он мне открыл.

Протискиваюсь обратно к крыльцу и вижу, что дверь уже открыта.

— Ты бы поосторожнее по кустам шастала. Я там блеванул несколько дней назад.

Фу! Я и так старалась не наступать ни во что подозрительное, но в этих зарослях все равно ничего не было видно.

— Не могу поверить, что ты украл мою собаку!

— Я не крал собаку, Ник. Неужели ты меня считаешь настолько жестоким?

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. О Гренни.

— А что, когда собаку официально забирают из приюта, это считается кражей?

Я прищуриваюсь.

— Ты знал, что я сама хотела ее взять.

— Даже если так — что такого? Ты же знаешь эту поговорку… Кто не успел, тот опоздал. Могу по-испански сказать, хочешь?

Луис явно делает все возможное, чтобы меня позлить, и ему это удается.

— Нет. Ты ведь даже не хотел заводить собаку.

— Теперь захотел. Мы с Гренни уже как родные. — Он скрещивает пальцы. — Вот так.

— Вся эта история ведь никак не связана с Гренни. Дело в нас с тобой.

— «Нас с тобой» больше не существует, забыла?

Его слова кусаются и больно жалят меня.

— То есть ты украл ту самую, единственную в приюте собаку, к которой я привязалась, просто чтобы вывести меня из себя и поприкалываться надо мной?

— Я тебя умоляю, не воспринимай все так серьезно. Да не ради мести тебе я ее забирал. В районе было несколько краж, и мы решили, что сторож не помешает.

— Она слепая, Луис! — ору я. — Она ничего не видит. Я даже не уверена, что она может лаять. Гренни уже одной лапой в могиле, понимаешь?

Он делает вид, что мои слова жутко оскорбили и его, и бульдожку.

— Ш-ш, зачем ты такое говоришь, она же все слышит!

— Ты издеваешься, да?

Луис пожимает плечами.

— Слушай, сотрудница приюта приняла мою заявку. Если у тебя какие-то проблемы — разбирайся с приютом, не со мной. Мне плевать, что ты себе напридумывала.

Если бы это был мультик, у меня из ушей повалили бы сейчас огромные клубы пара.

— Что насчет вечера субботы, Луис? Ты вроде говорил, что любишь меня?

— А разве не это говорят парни своим подружкам перед тем, как переспать с ними, а? Я думал, это такое обязательное условие для секса.

— Врешь.

— Чего ты пытаешься от меня добиться, Ник? Чтобы я вернулся в твою постель, а ты бы в это время думала о другом парне? Нет уж, спасибо.

Гренни вразвалочку подходит к двери. Луис наклоняется и подхватывает ее на руки. По той нежности, с которой он держит бульдожку, я вижу, что в нем очень много тепла и заботы. Только он пытается их не показывать.

— Ты не знаешь, о чем я думаю, Луис. И не притворяйся, будто у тебя нет от меня никаких секретов. Ты явно проворачиваешь какие-то сомнительные дела с этим парнем, Чуи. Не в бойскауты же он тебя завербовал. И тем не менее я решила не обращать внимания на предупреждающие знаки и довериться тебе. А ты врал мне, так ведь? У тебя тайн больше, чем у Пентагона.