Онлайн книга «Свадьбы не будет»
|
Она, едва увидела траурного Диму, ахнула: – Но мы совсем не подходим друг другу! – Так сегодня и надо, – отрезал Жека. По-хозяйски вынул из Диминого шкафа пару черных туфель. Из Надиного – красные «лодочки». Кинул в пакет. Распорядился: – Пока что ныряйте в сапоги – и вперед. Опаздываем. Пешком идти не заставил – лихо подвез до павильона на «уазике». В гримерке Полуянов мигом узрел: все одеты, кто как, только Анатолий, словно его близнец, в костюме. Шепнул конкуренту: – Тебя тоже нарядили? – Ага. А из девчонок наших кукол Барби сделали! Действительно, Алла и Надя в одежках цвета беби долл явно выделялись среди прочих героев. Может, их и будут разоблачать? А в показательно розовое обрядили, допустим, потому, что у девочек друг к дружке интерес? Амурный? Журналист представил, как обнаженная наглая Алла ласкает дико смущенную Митрофанову, и не удержался, хмыкнул. Что за глупости в голову лезут! Чего он, в конце концов, трясется? Надюха в свое время тоже цыганочку с выходом явила [1]. Может, у нее и другие грешки имеются? И на лобное место потянут именно образцово-показательную библиотекаршу? Сейчас был готов что угодно простить. Лишь бы его собственное грязное белье не ворошили. – Дим, Дим, смотри! – толкнула в бок Надюшка. Журналист обернулся. В гримерную вступили Николай с Василисой. Они снова шли рядом. Мужчина глядел сурово, однако цепких лапок девушки со своего предплечья не стряхивал. Бесцеремонная кандидатка наук кинулась к паре: – А я думала, вы уже домой уехали! – Обломайся! – грубо рявкнула Василиса. – Мы пятые. По рейтингу – выше вас. Митрофанова покачала головой, шепнула Диме: – Удивительный в России народ! Шеф-редактор влетела в гримерку, надавала уже привычных советов: не сутулиться, не жевать, не болтать. Предупредила: – Сегодня две программы снимаем. Так что после первого мотора никуда не уходим и не расслабляемся. Героев переобули, причесали, наложили тон, повели в студию. Ведущая сегодня снова сменила стиль. Полная противоположность вчерашнему мужскому костюму и зализанной голове. Волосы завиты старомодными локонами, туфли-лодочки с массивным каблуком. Скучное, в клеточку, до колен, платье. Дима смутно помнил: у его мамы подобное было. – Какое-то ретро затевают, – шепнула Надя. Но обсудить не успели. Свет, мотор, камера. Вступительных речей не последовало. На сцену сразу вызвали Полуянова. Когда поднимался, успел увидеть тревогу на лице Митрофановой. И явное облегчение на лицах остальных. Внебрачный ребенок? Судебный иск? Очередной сумасшедший, обиженный на правду в его статье? [2] Пьяная и влюбленная Галинка в студии? Ведущая пригласила сесть на диванчик. Интимно пристроилась совсем рядом. И панибратски спросила абсолютно неожиданное: – Дима, ты часто вспоминаешь маму? Полуянов – хотя вопрос шокировал – отозвался почти мгновенно: – Нет. Врать бессмысленно – камера все равно выдаст. – Почему? – потребовала девушка, одетая в платье его матери. – Тяжело вспоминать. Она погибла совсем молодой. Надя – Дима мельком взглянул на подругу, сидевшую в первом ряду, – тоже свесила голову, понурилась. Неужели телевизионщики решили ворошить давнюю грустную историю? [3] А ведущая (по душе ей пришлась вчерашняя роль психоаналитика) продолжала терзать Дмитрия: – Ты любил маму? – Конечно. – Как назывались ее духи? – Э-э… – «Красная Москва»! – выкрикнула с первого ряда Надя. – Какая у твоей мамы была любимая книга? – тянула жилы псевдопсихоаналитик. – Я ее всегда видел со «Справочником участкового врача», – грустно улыбнулся Дима. – На самом деле Евгения Станиславовна очень любила Тургенева. «Асю» перечитывала раз двадцать, – просветила ведущая. – Где она работала? – В районной поликлинике. – Всегда? – Сколько я себя помню. – У вас были друг от друга секреты? – Ну… сигареты я от нее прятал. – А она что-нибудь скрывала? – Возможно. Я лет в десять жестко сказал: никакого нового папу в дом не пущу. Поэтому она никогда не рассказывала мне о своей личной жизни. Если сейчас речь пойдет о ее любовнике, я просто встану и уйду. – Ты к нам несправедлив, – тонко улыбнулась телекрасавица. – Мы никогда не станем ворошить интимные дела тех, кого уже нет на земле. Скажи, мама рассказывала тебе о своей профессии? Полуянов про себя недоумевал все больше. Но, памятуя указание редактора ни в коем случае не молчать, старался давать ответы как можно быстрее. – Когда я не мог заснуть, она перечисляла мне названия костей по латыни. Отличное снотворное. – А еще? – Байки иногда травила. Однажды у них покойник в мертвецкой ожил. Еще какая-то девушка во время клинической смерти удивительные вещи видела, потом рассказывала. Но вообще я не слишком интересовался. – А что ты знаешь про стажировку мамы в инфекционной больнице? – Где? – опешил Дима. – Дайте мне микрофон! – потребовала верная Митрофанова. И затараторила: – Тетя Женя там всего два месяца провела, еще когда в институте училась. Неудивительно, что Дима не в курсе. – А почему она оттуда ушла? – Потому что ей хватило ума понять: у врача-клинициста на семью времени нет. А Евгении Станиславовне хотелось еще быть и хозяйкой, и мамой. «Надька, блин, всезнайка!» Сам Полуянов не ведал об этом факте маминой биографии. Или безнадежно запамятовал. – Значит, для тебя новость, что она там работала? – укорила ведущая. – Я обязан вызубрить ее биографию в мельчайших деталях? – Любящий сын обычно знает о маме гораздо больше, – ядовито прокомментировала девица. |