Онлайн книга «Небо цвета крови»
|
– Ты дурак, – констатировала Лера, проплакавшись и успокоившись. – Идиот с лозунгами вместо мозгов. Твердите, как заведенные: светлое будущее, светлое будущее, жизнь свою за него отдадим, и чужую отдадим, скольких надо в землю уложить, стольких и уложим… – Так не бывает счастья бесплатного, сестричка. За все платить приходится. – Это у мертвых счастья не бывает. И будущего тоже. Ты вот сейчас нашими двумя жизнями заплатил… А за что? За какое будущее? Наше теперь будущее – дня три или четыре подергаться, потом сил не станет на палубу выползти и генератор твой крутить тоже не сможем. Потом еще пара дней – и все. Не останется ничего – ни нас, ни будущего. Кому лучше станет, если два трупа там, в каюте, на койках вытянутся? Кому? Ну хоть одного человека назови! Славик не мог никого назвать… Потому что в чем-то Лера права, в малом… Нет в такой смерти никакой пользы для общей победы. Ни малейшей. А он свалял дурака… Ну увидели бы пилоты сигнал бедствия, связались бы со своей базой, оттуда прислали бы конвертоплан или судно на воздушной подушке… И что? Ничего бы им имперцы не сделали, скорее всего. Если они простой народ просто так, без причин, убивать начнут, – кому же тогда ни них, кровопийц, работать? Отправили бы в ближайший рыбацкий поселок, не эвакуированный, – гните спину, ловите крабомаров к барскому столу… И он, Славик, смог бы уйти к партизанам или что-то еще придумать… А загнувшийся от голода мертвец, права Лерка, никуда не уйдет. И ничего не придумает. Но признавать свою неправоту он не стал. И даже не вспомнил, что самому пришли примерно такие же мысли, что и сестре, – когда обнаружил, что привод сломался не сам по себе, а в результате диверсии. Потому что изнанка у Леркиных рассуждений гниловатая, как ни крути. Эгоистичная и мелкобуржуазная. Не бывает будущего личного, это не зубная щетка и не кружка. Будущее, оно… как море, как небо… для всех, общее. Но убеждать ее не стал, чтобы снова не разругаться. Сделал упор на другое: – Так ведь все равно бы нас они не подобрали… «Путятичу» на воду не сесть, да и места в нем для пассажиров нет. И на дым бы твой внимания не обратили. Они тут за кораблями и подлодками нашими охотятся, мы для них не интересные… Славик ошибался. Их суденышко вызвало определенный интерес в салоне суборбитального бота, заходящего на посадку (его юный рыбак разглядеть не сумел, видел лишь инверсионный след). И стало предметом следующего разговора: – Рыбаки, господин генерал-майор! Может, стоит от них избавиться? Вы не против, ваше превосходительство, если я распоряжусь? – Что значит избавиться? Каким образом? – не понял Несвицкий. – Самым простым, выпустив пару очередей перед носом, прямо по курсу. Пусть ловят рыбу в другом месте. Второй, слушай мою… – Отставить! – Второй, отставить. – Вам бы все стрелять да бомбить… Пусть ловят, до заданной точки еще полторы сотни километров. – Как прикажете… – Не прикажу, а скажу. Скажу две цифры, а выводы делайте сами. Сто и восемнадцать. – Не совсем вас понял, ваше превосходительство. – До войны Умзала обеспечивала себя продовольствием на сто процентов. И даже кое-что экспортировала на другие планеты Союза, тех же крабомаров, например. Сейчас Елизавета обеспечивает себя на восемнадцать процентов, остальное мы ввозим. Вы считаете, что все ввозимые запасы лишние для воюющей Империи? Я так не считаю. И хочу, чтобы здесь виднелся не одинокий парус – чтобы в море кишели рыболовные суда. И пугать тех, кто рискнул в неспокойные времена выйти на промысел, не позволю. – Еще вопрос, для кого они тут ловят… – негромко, словно сам себе, произнес штаб-ротмистр Звягинцев, но дальше развивать тему не стал – внизу показалась цель их полета. А малый рыболовный бот «Ласточка», послуживший предметом разговора, продолжал свой голодный дрейф. – Вставай, Лерка, – сказал Славик, решив, что извинений и примирительных слов произнесено достаточно. – Вниз пойдем, вечереет. В голодуху на холоде нельзя торчать, калории быстрее жгутся… Он поднялся на ноги, протянул руку сестре, – весь разговор они так и просидели на палубе, он у фальшборта, она у ограждения паруса. За руку Лера взялась, и на ноги поднялась, но лицо было никакое, словно ничего хорошего от жизни она уже не ждала. Славик подумал, что надо бы сказать ей что-то ободряющее, но ничего не придумывалось… Глаза Леры вдруг распахнулись широко-широко. Смотрела она куда-то за спину Славику. Он резко обернулся: неужели имперцы возвращаются? Обернулся и увидел остров. Близко, буквально в паре километров. Остров был большой, наверняка один из самых крупных в гряде Неверова, – настоящая гора, выросшая из моря. Славик ничего не понял: почему так рано, по его самым оптимистичным расчетам оставалось дрейфовать еще дней пять… И почему он не видел землю раньше, когда над ботом летали истребители? Обязательно должен был остров показаться над горизонтом… Разве что в тумане скрывался, так вроде не было тумана над морем… Сколько ж они просидели с Леркой, не глядя вокруг? Потом он сообразил, что это не важно… Главное другое: они будут жить! ОНИ БУДУТ ЖИТЬ!!! И он радостно заорал, хлопнув сестру по плечу: – Будем жить, дура! И будущее будет! Всё будет! Лера несмело улыбнулась. Впервые, наверное, за последние дни. 2 Что с оружием дела обстоят у подпольщиков не самым лучшим образом, Олег понял еще до того, как спустился в красногальские штольни, один «пулемет» Зарева чего стоил… Но насколько безоружна боевая ячейка, он оценил только перед выходом на операцию. Ему, как человеку военному и даже успевшему повоевать, выдали армейский пистолет – старый и обшарпанный, еще имперский (орлы старательно сковырнуты со щечек рукояти). В общем-то, машинка вполне смертоносная на небольших дистанциях, хоть и работает на пороховых патронах. Беда в том, что патронов в обойме оказалось всего лишь три. Не велик боезапас… Два раза можно пальнуть по вооруженным до зубов «стальным шавкам», последний – себе… Олег мог бы решить, что на операцию его отправляют фактически безоружным из-за пресловутой «черной метки», но нет – остальные участники ночной акции экипировались ничуть не лучше. Что винтовки не брали, это понятно, на ночных улицах с гауссовкой на плече даже издалека не сойти за мирного прохожего, по какой-либо надобности рискнувшего нарушить комендантский час, – патруль и документы спрашивать не станет, сразу откроет огонь на поражение. Но пистолеты и карманные разрядники уж могли бы запасти на случай партизанской войны… Не запасли. И вот какой получился расклад: у Олега – пистолет, у Юнкома, командира группы, – обрез старой винтовки, тоже пороховой, но хотя бы патронов в достатке. Еще у девятерых – по длинному ножу и по две гранаты на человека. |