Онлайн книга «Смотри в лицо ветру»
|
Предполагалось, что из помещений, обустроенных Йолеусом для приглашенных гостей, можно будет прекрасно обозревать окрестности. Однако присутствие Мюэтениве и выбранная Йолеусом тактика следования за нею затеняли жилище и придавали всему унылый вид. Многие постояльцы съехали, а тех, кто остался, Уаген считал излишне общительными сплетниками, ведь его самого интересовала только научная работа. Он предпочитал все время посвящать наблюдениям или исследованиям поверхности левиафавра. Вот и сейчас он висел в кроне и работал. Вокруг пары огромных созданий сновали стаи фальфикоров – колонны и облака крошечных темных существ. Сейчас Уаген записывал на глифопланшетку полет стаи. Разумеется, в данном случае слово «записывал» было мало связано с действиями Уагена. Строго говоря, на глифопланшетке не пишут; в ее голографические пространства погружаются при помощи особого цифрового стилуса, который позволяет одновременно вырезать, лепить, закрашивать, текстурировать, смешивать, уравновешивать и аннотировать. Глифы такого рода – чистая поэзия, созданная практически из ничего. Они подобны истинным заклинаниям, идеальным образам, предельным интеллектуальным аппроксимациям. Их изобрели Разумы (или сравнимые с ними существа), и ходили упорные слухи, что первоначально глифопланшетки использовали как средство коммуникации, принципиально недоступное и непонятное людям (или сравнимым с ними существам). Однако же Уаген и его единомышленники приложили немало усилий, доказывая, что либо Разумы не так умны, как полагают, либо у циников нет никаких оснований для паранойи. – Конец записи. – Уаген отвел планшетку от лица, прищурился, повернул ее и склонил голову вбок; затем показал планшетку своей спутнице, Переводчику 974 Праф, висевшей на ветви у него за плечом. Переводчик 974 Праф прежде была Решателем пятого порядка в Одиннадцатой Стае Листосборщиков дирижаблевого левиафавра Йолеуса. Впоследствии ее снабдили усовершенствованным автономным интеллектом, переименовали в Переводчика и приставили к Уагену. Она склонила голову под тем же углом и уставилась на планшетку. – Я не вижу ничего, – произнесла она на марейне, языке Культуры. – Ты висишь вниз головой. Существо тряхнуло крыльями, обратило полосу глазной впадины прямо на Уагена. – А это имеет значение? – Да. Из-за поляризации. Взгляни. Уаген наставил планшетку на Переводчика и перевернул. 974 Праф встрепенулась, крылья дрогнули и наполовину раскрылись, а все тело напряглось, словно готовясь взлететь. Потом она успокоилась и устроилась в прежней позе, чуть покачиваясь. – А, вот теперь вижу. – Я пытался использовать модель явления, когда наблюдатель смотрит со значительного расстояния на стаю, например, фальфикоров и по-настоящему их не видит, поскольку на таком удалении глаз не различает индивидуальные особи стаи, которые постепенно собираются воедино, сливаются в более тесные группы и внезапно словно бы появляются ниоткуда, в качестве метафоры такого же внезапного концептуального озарения. 974 Праф повернула голову, раскрыла клюв, расправила языком смятую складку кожелиста, потом снова поглядела на Уагена: – И это сделано как? – Мм, с изрядным мастерством. – Уаген вежливо, чуть удивленно рассмеялся, опустил стилус в гнездо и нажал на кнопку сохранения глифа. Стилус, неплотно вставленный в гнездо на боку планшетки, выпал оттуда и полетел в синеву под ними. – Тьфу ты, – сказал Уаген. – Я же собирался заменить держалку. Стилус стремительно превращался в точку. Они наблюдали за ним. 974 Праф сказала: – Это твое приспособление для письма. Уаген подтянул правую ногу. – Да. – А другое у тебя есть? Уаген пожевал ноготь на ноге. – Мм… вообще-то, нет. 974 Праф наклонила голову набок: – Гм… Уаген поскреб в затылке: – Его надо догнать. – У тебя оно одно. Уаген разжал руку и хвост и полетел следом за стилусом. 974 Праф разжала когти и последовала за ними. Воздух был плотный и горячий; у Уагена ревело в ушах. – Мне напоминают, – сказала 974 Праф, поравнявшись с ним. – О чем? – Уаген пристегнул планшетку к поясу, прикрыл слезящиеся глаза очками от ветра и извернулся в воздухе, следя за почти исчезнувшим из виду стилусом. Стилус – небольшой, но тяжелый инструмент, вдобавок почти идеально обтекаемой формы, – падал очень быстро. Одежда Уагена хлестала на ветру, как флаг в бурю. Шапка с кистями слетела с головы; он попытался ее схватить, но та поплыла вверх. Громада дирижаблевого левиафавра Йолеуса медленно, как туча, удалялась в небеса. – Поймать шапку? – крикнула ему в ухо 974 Праф, заглушая ветер. – Нет, спасибо! – прокричал в ответ Уаген. – На обратном пути подберем. Уаген снова извернулся и уставился в синие бездны. Стилус арбалетной стрелой рассекал воздух. 974 Праф подлетела ближе – поток воздуха взъерошил ей перья – и поднесла клюв к правому уху Уагена. – Как я говорила, – начала она. – Что? – Йолеус хотел бы узнать, какие выводы ты сделал на основе своей теории о влиянии гравитационной восприимчивости на религиозность разумных существ, в частности применительно к эсхатологическим верованиям. Уаген терял стилус из виду. Он огляделся, наморщил лоб. – Что, прямо сейчас? – Я только что вспомнила. – Мм, погоди. Чуть позже, ладно? А то эта штука от нас вот-вот улетит. Уаген нашарил кнопку на левом манжете, одежда прильнула к телу и перестала хлопать на ветру. Он принял позу пловца: сложил руки вместе и обернул ноги хвостом. Рядом с ним 974 Праф свернула крылья, тоже принимая более аэродинамическую позу. – Я не вижу штуки, которую ты обронил. – Я вижу. Еле-еле. По-моему… Ой, куда же он! Стилус удалялся. Судя по всему, аэродинамическое сопротивление стилуса было несколько меньше его собственного, даже если бы он нырнул в атмосферу вниз головой. Он взглянул на Переводчика. – По-моему, придется ускориться, – крикнул он. 974 Праф подобралась, плотнее сложив крылья и вытянув шею. Она чуть ускорилась, немного обогнала Уагена, потом расслабилась и стала подниматься обратно. – Быстрее не могу. – Ну ладно. Увидимся. Уаген нажал еще пару кнопок на запястье. Из ножных браслетов выдвинулись и зажужжали крошечные моторчики. – Осторожней! – крикнул он Переводчику. |