Онлайн книга «Остров чаек»
– Отныне некоторые обязанности губернатора исполняются его помощниками, – раздавая письма, пояснял нарочный. По городу крысами разбежались слухи. Пока Хатин и Феррот посылали заказы ремесленникам для богатейшего из похоронных убранств, капитан стражи с людьми отправился арестовать Бьюлисса – «парламентера», что говорил за горожан в день бунта. – Скажем так: во время бунта, который ты возглавил, кое-кто умер, – только и проворчал капитан, когда Бьюлисса уводили. В тюрьме, без поддержки остальных, пыл его и правда угас без следа. – Значит так, – произнес капитан, усаживаясь напротив Бьюлисса. – Я тебя знаю: ты просто чурбан, от самой деревянной башки и до кривых ног. Так чего ты в душегубы подался? Зачем предал своего достопочтенного господина? Или тебя надоумил кто? Ну, чего голову повесил, как будто ждешь, что я петлю надену? Мы знаем, в произошедшем нет твоей вины. В городе объявилась бродяжка с мерцункой на плече. Говорят, стоило ей прикоснуться к тебе, как тотчас твои глаза загорелись недобрым огоньком. Значит так… скажи как есть, парень. Восстание – твоих рук дело, или же она тебя околдовала? Когда она положила руку тебе на плечо, ты не ощутил ничего странного? Как что-то затуманивает рассудок и заставляет поступать не по своей охоте? Ничего не видя из-за слез, Бьюлисс озирался и, как многие загнанные звери, решил пробиваться к единственному лучику света. – Да, эта ведьма околдовала меня. От ее прикосновения в руке у меня закололо, а в голове помутилось. Отвечая, он сам начинал верить, что так все и было. * * * Вскоре после обеда некто, похожий на мальчика, в добротных кожаных ботинках и с улыбкой на устах, отмеченных морщинами тревоги, покинул дворец и направился в личные сады градоначальника. Там его ждал подросток со светлым круглым лицом и огромным хромым эпиорнисом. Смущенная Хатин присела рядом с Томки. В ее ладони снова родилось незнакомое жжение – как тогда, когда она отвесила ему оплеуху. – Передали, что ты не войдешь во дворец, пока не получишь разрешения, – робко начала она. Томки заметил, как ее взгляд ползет по его предплечью, и с легкой, но серьезной улыбкой продемонстрировал руку. Метки не было. – Ты была права, – сказал он. – Кисляки не желали нам вреда, они просто боялись. И если бы мне за ту драку сделали метку, я был бы ее не достоин. Я был бы не достоин ее. – Так ты… правда по-своему любишь Плясунью? – Да, – просто ответил Томки. – Она… такая… большая. – Он встал и, раскинув руки, обратил взор наверх и вовне, словно стоял на мысе и стремился охватить открывшийся с высоты вид. – Она так велика, что раздвигает горизонты. Без нее мир куда меньше. Немного погодя Томки со вздохом сел и продолжил весело кормить птицу корешками. – Ты правда нам нужен, – нежно сказала Хатин. – Надо разнести по городу слухи. А ты не похож на хитроплета и умеешь говорить с людьми… Томки внимательно выслушал поручение Хатин. – Так это Плясунья меня просит? – с надеждой спросил он. Хатин прикусила губу, желая сказать «да». – Идея была моя, – признала она. * * * Перемены в настроении горожан Джимболи начала замечать на закате следующего дня. До сих пор она прислушивалась к потрескиванию и пощелкиванию распаленного ею же огня, уютно грея руки и время от времени останавливаясь, чтобы подкинуть еще поленце. Теперь же пламя гудело и плевало искрами иначе, словно его кормили иным топливом или ветер внезапно переменился. Первый проблеск опасности она заметила, когда приблизилась к логову своих маленьких друзей, и шепот в нем резко стих. Она нагнулась заглянуть под амбар, и в яме тут же зашуршали. Джимболи смотрела в пустоту, на взрытую маленькими босыми ножками грязь. Придя на рынок, она сразу учуяла какой-то подвох. Джимболи прямо ощущала, как от головы к голове еле слышно перелетают сплетни. Но по странными обрывками поняла, что эти слухи посеяла не она. – …она город части-рви. – …слуга-птица носи, слуга-птица слухи-сплетни добывай… – …греми-игрушка-смерть сумка-носи… нож-нет убей-моги… – …вчера колдуй-ум Бьюлисс… – …ведьма-мерцунка… ведьма-мерцунка… Что… Что?! Улыбка сошла с лица Джимболи. Большой и сонный глаз города наконец обратил на нее свой полный желчи взор. Почему? Как?! Магия сплетен, волшба толпы, ее развлечение – и вот кто-то обернул эту игру против нее самой. В какой-тот момент Джимболи показалось, что она утратила все свое могущество. Да и мерцунка на привязи ее выдавала. Джимболи попыталась заманить Риттербита за пазуху, насыпав ему зерна в платок, но птица нервничала. – Ну, давай, Риттер-биттер, не хотелось бы свернуть твою милую шейку. Правда, не хотелось бы. – Она затолкала птицу под воротник и туго намотала цепочку на руку. – Там ведьма! – По раскисшей после дождя улице к ней во главе с Бьюлиссом топали давешние приятели-выпивохи. С одного взгляда Джимболи уловила их решительный настрой: еще немного, и грянет взрыв. – Прочь! Душегуб! – завопила она. Лучшая оборона – это нападение. И правда, новоприбывшие замедлили шаг. – Обмани вчера, я хоти-нет бунт иди, обман-заставь-иди! Я догадайся-нет Бьюлисс лезь дворец и убивай губернатор! Душегуб! Окружающая Бьюлисса толпа разделилась, и все принялись орать что-то свое: кто на Бьюлисса, кто на Джим-боли, а кто – на высыпавших из домов горожан. – Эй! Резон кричи? Бедняга Бьюлисс не мог понять, что творится. Только что он был вожаком толпы отважных борцов за справедливость, и вот его окружают шумные свирепые лица. – Баба ведьма! – закричал он. – Я докажи! Люди говори она греми-игрушка-смерть носи! Мертвец-зубы полный. Сумка хватай! Нутро-гляди! – Держи Бьюлисс! Убей хоти! – Еще немного смуты, подумала Джимболи, и можно бежать. Однако в этот миг поводок Риттербита отвязался от ожерелья, и птичка, взлетев, зарылась в ее волосы, откуда дала знать о себе взмахом хвостика. – Мерцунка! Гляди! Птица! Все говори она мерцунка носи! Ведьма-мерцунка! Ведьма-мерцунка! – толпа подхватила крик. – Хватай сумка! Нутро-гляди! Тряси-вон вещи земля! Джимболи схватили и сорвали сумку с ее плеча. Две подвешенные к днищу клетки отвалились, и четверка кривых и тощих голубей внезапно поняла, что свободна. Посыпались на землю детские игрушки, раскрашенные под лягушек и рыбок камешки. С серебристым звоном полетели в грязь инструменты. В ужасе передавали люди друг другу жутких кукол с человеческими зубами. – Гляди! Греми-игрушка! – В воздух взвилась рука с зажатой в ней желтеющей погремушкой. – Тряси нет! Осторожный земля-клади, ломай! Вперед вышел мужчина с мачете и, опустившись рядом с погремушкой на колено, рубанул по ней. Народ ненадолго умолк, приглядываясь. |