Книга Иди на мой голос, страница 14 – Эл Ригби

– Не горю желанием проверять. Женщины отнимают времени больше, чем наркотики, и так же легко лишают разума. Поэтому в последние годы я воздерживаюсь и от тех, и от других.

– Вот как… – я кивнула. – Наконец-то вы проявили хоть одну черту, свойственную знаменитому детективу из рассказов в «Стрэнде».

Нельсон заинтересованно потер подбородок.

– Не жалую беллетристику, но не о Холмсе ли вы говорите? Его трудно с кем-то перепутать.

– О нем и о его боязни потерять рассудок из-за любви. Хотя наркотиками он не брезговал.

Сыщик, так и не повернувший ко мне головы, снова спрятал руки в карманы.

– В отличие от него, я не боюсь. У меня просто нет желания и необходимости. Думаю, это личный выбор. Наркотики разъедают мозг, женщины разъедают сердце. К тому же в большинстве своем они чуть умнее растений. – Он помедлил. – Не обижайтесь, я не о вас. Думаю, попадись вы Холмсу на пути, он бы пересмотрел некоторые убеждения.

Это был неплохой удар, куда эффектнее «холодного чтения». Оказывается, Нельсон умел делать комплименты, которые мне нравились, и это было его козырем. Правда, он не учел, что после такого мне самой захочется пойти в атаку. Я поймала сыщика за локоть и, глядя в упор, медленно облизнула губы.

– Лестно слышать, не скрою. Холмс – замечательный детектив, но у него есть большой недостаток: его не существует. А как насчет вас?

Я поняла, что наступила на лед, слишком поздно, и, уже падая, почувствовала, что Нельсон подхватил меня. Какое унижение, господи. Сыщик ловко поставил меня на ноги, хлопнул по плечу и отступил.

– А я бы устоял. Этим мы и отличаемся. Хотя не стану спорить, многие его методы и взгляды мне близки. В том числе «холодное чтение», – он изогнул бровь, – которое, оказывается, часто приводит к холодным падениям. По крайней мере, по вторникам.

Он пошел дальше. Я некоторое время смотрела ему вслед, пытаясь восстановить дыхание и кипя от гнева. Наконец, прохромав мимо нескольких крайне удивленных прохожих, я догнала сыщика. Он, кажется, больше не собирался со мной беседовать: все его внимание поглотили окружающие нас здания. Я решила не усугублять ссору.

– А вы давно знакомы с Артуром? – задала я еще один интересовавший меня вопрос.

Нельсон кивнул.

– Служили вместе, он был отличным медиком. Но, полагаю, вы прекрасно понимаете, с какими испытаниями духа сопряжен подобный крест. Как и я, он разочаровался в войнах, и, пожалуй, к лучшему. А откуда его знаете вы?

– Он помог мне встать на ноги, когда, – я указала взглядом на трость, – это произошло. Помог не только в прямом смысле. Возможно, этого не видно, но… он очень умеет поддерживать.

Я замолчала: слова разбудили не очень приятные воспоминания. Нельсон, увлеченно изучавший название улицы, на которую мы свернули, наконец снова повернулся ко мне.

– Да, Артур в своем роде удивительный. Хоть и похож на замороженного мамонта.

– Что? – Я подняла брови.

Сыщик пожал плечами.

– Ну, такой большой волосатый слон, их иногда находят в ледниковых пещерах. У мистера Сальваторе даже волосы такого же цвета, как шерсть мамонта. И длинные. И падают на глаза.

– Волосатый слон, – задумчиво повторила я, пытаясь понять, шутит Нельсон или нет. – Артур – волосатый слон… Интересно, почему же?

– Потому, – улыбка неожиданно исчезла с лица, – что вымерший вид. Одиночка. Всегда таким был. Он вас к себе не подпустил, верно? – Прежде чем я бы ответила, Падальщик тяжело вздохнул. – И меня. Впрочем, в юности я, наверное, был последним человеком, какого хотелось к себе подпускать. Зато сейчас… – и он приосанился.

Проигнорировав всплеск самолюбования, я хмыкнула. Теперь я поняла, насколько меткой была характеристика, данная сыщиком Артуру, хоть вначале она и казалась полной ерундой. Мой друг не подпускал меня ближе, чем на расстояние, позволявшее опереться на его руку. В прямом и переносном смыслах. А сам не опирался ни на кого и никогда.

Впереди замаячило белое здание школы искусств. Оно было четырехэтажным и напоминало храм – с портиками, колоннами, высоким сводом, поддерживаемым какими-то каменными дамами вроде муз. Мы с Нельсоном вошли в ярко освещенный холл, украшенный картинами и скульптурами, и остановились в некоторой нерешительности.

– Могу я чем-то вам помочь? Вы явно потерялись.

Мы обернулись на голос. В холл только что вошел светловолосый мужчина лет тридцати. Спокойные серые глаза скользнули по нашим лицам. Я вежливо улыбнулась и заговорила первой:

– Скажите, пожалуйста, занятия идут? Нам нужен мистер Блэйк, учитель рисования.

– Это я. – Мужчина снял теплый плащ и повесил на большую вешалку, выполненную в виде ветвистого дерева. – Занятия в моем классе начнутся через пять минут. Что вам угодно? Кажется, вы уже несколько не в том возрасте, чтобы записываться. Родители?

– Нет, что вы! – Я покачала головой, в ужасе от одного этого подозрения. – Мы… в общем… Вашу ученицу, мистер Блэйк, вчера убили. Хелену Белл. Это моя сестра.

Лицо мужчины ничего не выразило, лишь брови слегка приподнялись.

– Неужели… бедная девочка. Жаль, я возлагал на нее большие надежды. Она была талантливой.

– Вы последний, кроме членов семьи, кто видел ее живой, поэтому нам надо с вами поговорить. Я веду расследование, мне нужна помощь. Меня зовут Лоррейн Белл, а этого господина – Герберт Нельсон.

Говоря, я краем глаза наблюдала за «этим господином». Он непринужденно расхаживал по холлу, осматривая все вокруг и подолгу останавливаясь перед картинами. Один раз он вернулся к входной двери и выглянул на улицу. Я нахмурилась, но продолжила:

– Мы не отнимем много времени. Но хотелось бы не откладывать.

Мистер Блэйк поколебался, потом со вздохом кивнул.

– Хорошо. Идемте наверх. Я дам ученикам задание и поговорю с вами. Подождите…

Вернувшись к вешалке, он снял с нее бумажный пакет и вынул две круглые коробки.

– Всегда покупаю ученикам сладости, здесь неподалеку замечательная кондитерская. Шоколад там нежный, особенно трюфели.

– Милая традиция, – улыбнулась я. – Но с чего такая щедрость?

«И откуда деньги?» – мелькнула мысль. Вряд ли на жалование учителя можно баловать детей каждый урок. Коробки, обклеенные серебристой бумагой с тиснением, выглядели вовсе не дешевыми.

– Не знаю… – бесхитростно отозвался мистер Блэйк. – Так сложилось. Может, потому что у меня нет даже племянников. Может, потому что художники в душе дети, хотя младшей из моих студенток уже пятнадцать и через месяц она выходит замуж. Я их очень люблю. Идемте за мной.

Мы начали подниматься по широкой, устланной бордовым ковром лестнице. Нельсон догнал нас и пошел следом. Было довольно тихо, лишь один раз я услышала из какого-то коридора скрипку.