Онлайн книга «Лес Мифаго. Лавондисс»
|
Он задумался и посмотрел на дочь: – Робин Гуд? Тот самый Робин Гуд? Таллис энергично кивнула: – И Зеленый Джек. И Артур. И благородный рыцарь сэр Галахад. И Сучковик… – Сучковик? Ради небес, это кто еще такой? – Не знаю. Но тоже герой вроде бы. Еще до римлян. Там есть и героини, некоторые очень странные. И все в лесу… Джеймс Китон опять глубоко задумался, пытаясь понять. – Что ты такое говоришь? Эти люди все еще живут в лесу? Чушь собачья. – Они там! Папочка, я видела некоторых из них. Женщины в масках. Дедушка тоже знал о них. Иногда они выходят из леса и шепчут мне. – Шепчут тебе? Что именно? Из музыкальной комнаты послышались неистовые аккорды. Таллис посмотрела на разделявшую их стену и повернулась к отцу: – Как делать всякие вещи. Куклы, маски, все такое. Их имена. Как рассказывать истории… как видеть вещи… и о пустых путях… Китон тряхнул головой. Он потянулся за новой сигаретой, но только покрутил ее в пальцах и не зажег. – Ты совсем сбила меня с толку. Это одна из твоих игр, верно? Одна из фантазий? Таллис разозлилась. Она откинула назад волосы и холодно посмотрела на отца: – Я так и знала. Ты всегда отвечаешь так на все… – Остановись, – предупредил он ее, махнув пальцем. – Вспомни, кто в доме главный… Таллис, не испугавшись, попробовала опять: – Я видела их. Много раз. И олень. Мой Сломанный Парень. Все знают, что он должен был умереть много лет назад. Но он все еще здесь… – Я никогда не видел его. – Нет, видел! Когда я родилась. И его видели у леса, когда ты был еще мальчиком. Все об этом знают. Он – легенда. И реальность, но он вышел отсюда! – Таллис постучала пальцем по лбу. – И отсюда… – Она стукнула пальцем по лбу отца. – Все это написано в книге. Китон коснулся открытой страницы, аккуратно взял ее пальцами и медленно перевернул. Долгое время он молчал, только крутил пальцами сигарету. Наконец она сломалась, и он бросил ее. Похоже, он разрывался между двумя противоположными точками зрения. Быть может, его дочь слегка поехала мозгами, но вот перед ним дневник ученого, и там написано нечто еще более странное, чем видения дочери… И да, он своими глазами видел Сломанного Парня и не может отрицать, что в олене есть что-то странное. Наклонившись вперед, он перелистнул мокрую страницу книги. – Мифогенетические зоны, – прочитал он и пробежал глазами страницу; потом заговорил, недоверчивым, скептическим голосом, произнося слова так, как если бы хотел сказать: это поразительно, просто невероятно. – Дубовые вихри! Дубо-ясенные зоны… ретикулярная формация ствола мозга… вихри предмифаго… лей-матрицы, боже мой! Основные формы видений… Он захлопнул книгу. – Что это все значит? – Он мрачно посмотрел на Таллис, но скорее растерянно, чем зло. – Что это все значит? Это все чушь… – …собачья! – язвительно закончила она за него, зная все его любимые выражения. – Но это не чушь. Ты видишь сны. Все видят. И здесь сны становятся реальностью. И герои и героини из книг сказок, и все те волнующие вещи, которые мы помним с детства… – Вы только послушайте эту девицу! Как она говорит! Как одержимая… – Все эти вещи становятся реальными в Райхоупском лесу, – продолжала Таллис, не обращая внимания на его удивление. – Это место снов… Потом она вздохнула и тряхнула рыжей головой: – Дедушка понимал это лучше меня. Он говорил с человеком, который написал этот дневник. И он написал мне об этом в книге сказок. – Я читал письмо, – пробормотал Китон. – Чепуха. Глупость. Старик совсем спрыгнул с ума. – И с грустью добавил: – Умирающий старик. Таллис скривилась и укусила губу. – Я знаю, что он умирал, но он не потерял рассудок. Хотя и понимал не все. Как и ты. Как и я. Но в письме он сказал кое-что, что я начала понимать только сейчас. А в этом дневнике… – она быстро перелистнула книгу к отмеченной листом странице, где чернила почти не сохранились, – вот эта страница очень важна, но я не могу ее прочесть. Я думала… я думала, ты сможешь прочитать ее мне. Видишь? Вот здесь, где он пишет «Запретные места…». Эту фразу я могу прочитать, а дальше нет. Отец долго глядел на расплывшуюся страницу, покусывая нижнюю губу, потом потер морщинистый лоб, вздохнул, наклонился ближе и вгляделся в текст. Наконец он выпрямился. – Да, – сказал он. – Я могу понять их. Слова, во всяком случае. «У-Дж вернулся из леса. Его не было четыре дня. Он очень возбужден и очень болен: переохлаждение, и еще отморозил два пальца. Он был не в нашей холодной осенней Англии, нет, он побывал в зимней стране. Потребовалось два часа, чтобы он «оттаял»; его пальцы я перевязал. Он пил суп так, словно завтра его не будет. Придя в себя, он повторил фразу «запретные места», как если бы это была ужасная тайна и жизненно необходимое сообщение. Позже я узнал: на этот раз он проник в лес глубже, чем любой из нас. И провел в лесу две недели по его счету; пугающая мысль. Похоже, однако, релятивистский эффект ограничен некоторыми лесными зонами. Могут быть и другие, где время для человеческого организма замедляется, традиционное время мира фей, когда путешественник возвращается после путешествия длиной в год и обнаруживает, что прошли сотни лет. У-Дж говорит, что у него есть доказательства этого эффекта, однако больше всего его заинтересовало то, что он назвал «зонами призраков», и я должен записать его слова, хотя он говорит сбивчиво и непонятно. Он пришел к мысли, что мифогенетический эффект создает не только загадочные фигуры из сказок и легенд, но и запретные места мифического прошлого. На первый взгляд в этом нет ничего нового. Легендарные кланы и армии – такие как древние шамига, стерегущие броды, – тоже связаны с местами. Разрушенные замки и земляные валы тоже могут принадлежать к этой категории. Но У-Дж видел мельком такие места – «зоны призраков», – в которых архетипичный ландшафт создан исконной энергией унаследованного подсознания, затерянного в нижних долях мозга. Он нашел мифаго, которого назвал «завывающий человек», или оолеринг, на местном языке: тот всегда пел, прежде чем выйти из леса в зону призраков, которая создавалась – или становилась видимой – после его песни. Зона призраков – логический архетип, логически сгенерированный сознанием. Он может принадлежать самому желаемому или самому ужасному миру, быть начальным или конечным местом, местом жизни до рождения или жизни после смерти; местом, где нет никаких трудностей, или местом, где жизнь постоянно подвергается испытанию и переходит из одного состояния в другое. Такие миры вполне могут появляться в сердце леса. Доказательства этого можно найти в мифических руинах, которыми изобилуют внешние зоны леса. |