Книга Ночной волк, страница 58 – Леонид Жуховицкий

— Четыре норы сменил, — сказал он, — а уж эта моя. В этой и умру.

— А через год похоронят. Мумию. Взломают дверь и похоронят. Читал — старуху нашли?

— Делать мне нечего — газеты читать, — ответил Чемоданов, удивляясь не словам ее, а напряжению в голосе. Злится вроде. А с какой стати? Причины не видно, сидят, чай пьют.

— Ладно, давай о приятном, — отвернула Ритуля от опасной темы, — чего дарить собираешься?

— Кому? — не понял он.

— Молодым.

— Это еще поглядим, какие молодые.

— Ну уж невесте-то надо.

Эта обязанность ему в тягость не была.

— Если положено… Чего дарить-то, а?

— Смотря какой суммой располагаешь.

— Ты скажи, чего дарить, а уж насчет суммы разберусь.

— Это у нее серьезно?

— Кто их нынче знает!

— Отец должен знать. Тем более такой, как ты. Ты же у нас специалист по девочкам. Кто там сейчас, Жанна?

— Да ты что? — возмутился Чемоданов. — Она-то при чем? С ней и не было ничего, дежурим в очередь, и только.

С Жанной, правда, кое-что было, но всего раза два и так давно, что, можно считать, и не было.

— Полысеешь скоро, — сказала Ритуля, — а все девочки.

Фраза была нормальная, не обидная, волосами Чемоданов был пока что не беден — но вот интонация ему не понравилась. Не любил, когда давят. Было время, давили, и приходилось молчать — ох и паскудное время! Но теперь-то другое. Теперь над ним начальников нет. Хоть баба, хоть президент — на всех плевал. Вот уже лет десять на него голос не повышали, а если повышали, жалели, что повышали. Так что от грубости отвык. Люди должны быть вежливыми. По крайней мере, с ним.

— Чего это ты сегодня озверела? — полюбопытствовал он, и это был не столько вопрос, сколько предостережение.

Ритуля знала его хорошо и обычно держалась ровно. Но сегодня будто тормоз сорвала.

— А потому что слушать противно!

— Что именно? — спросил он уже с интересом.

— Да все! Ты вот зарылся в нору, а я каждый день у себя в конторе. Двенадцать мужиков в отделе — ты бы на них посмотрел! Дерьмо на дерьме. Даже заработать не хотят. Единственное, на что согласны, — больше получать за то же безделье. Сытенькие, гладенькие… мразь! Целый день точат лясы и подсчитывают, сколько инженер получает в Штатах. Ну не дерьмо?

— Чего ж таких набрала? Ты же начальник.

— А ты покажи мне других. Буду тебе очень благодарна. Вот покажи одного стоящего мужика!

До Чемоданова вроде дошло. Все просто: месяца два не виделись. Время! И все эти месяцы надо же было ей как-то жить. Одинокая баба! Квартирка, конечно, что надо, но одной и тут не сахар. Может, мужик попался пустой, может, вообще никого не попалось. Озвереешь!

— Что, не права?

Чемоданов улыбнулся:

— Вот ты на них и ори. Я-то при чем?

Она отвела взгляд, но сказала упрямо:

— А ты такой же, как все. Думаешь, лучше? Да один хрен! Баб наменял, детей наплодил, а сам сидишь в норе, как барсук, и ни хрена тебе не надо. Ты знаешь кто? Ты люмпен. Люмпен-мужик.

— То спонсор, то люмпен. Испортило вас образование.

— Конечно, люмпен, — повторила она, — ничего нет, и ничего не надо. День прошел, и слава богу. Сторож! В сорок пять лет. Ты хоть задумывался, зачем живешь?

— А как же! — ухмыльнулся он. — Пока что для удовольствия. А там видно будет.

Теперь, когда изнанка разговора была ясна, Ритулина ярость его только потешала.

— Ну вот чего ты в жизни путного сделал? — совсем уж разошлась она. — Ну хоть что-нибудь. Хоть карьеру. Или дачу бы какую-нибудь строил. А то как Мамай — одно разорение! Должен же мужик хоть чем-то заниматься?

— Чем-то должен, — согласился Чемоданов.

— Ну бабы — ладно, — скривилась она, — кобель есть кобель. А детей зачем настрогал? Они тебе чего — нужны? Настрогал и забыл. Ну вот зачем? На резинках экономил?

Чемоданов почувствовал, что еще чуть-чуть, и ее совсем занесет, придется отвечать соответственно. Обижать Ритулю не хотелось, ссориться — и вовсе глупо. Он ответил холодновато, словно бы отодвигая ее и взглядом, и тоном:

— Так сложилось. Устраивает?

Она успокоилась так же неожиданно, как и завелась. Спросила с недоумением:

— А правда, зачем? Зачем, Ген, а? Разве ты их любишь?

— Кого как.

— Ну все-таки — зачем?

Это была уже не прокурорская речь, а нормальный человеческий разговор, и он решил ответить по-человечески. Но объяснять, как оно все получилось, было слишком уж трудно, да и к чему ворошить. Еще пожалеет, чего доброго. А к жалости у Чемоданова отношение было четкое: бандитов он не любил, но уж лучше быть бандитом, чем жертвой.

К сожалению, выходило так не всегда. Особенно поначалу. Насчет первой женитьбы был уверен: она же и последняя. Васька родился — одурел от радости. И когда жизнь вдруг начала оползать, чем дальше, тем быстрее, элементарно растерялся. Растерялся, и все. Вроде вчера еще было здорово, любимый муж, любимый зять. И ничего ведь не произошло! А все изменилось. Теща командует, как слугой, жена чуть что — не нравится, уходи. А мальчишке уже пятый год, все видит, все понимает.

На работе мужики советовали: сам дурак, надо сразу поставить себя. Начал «ставить» — но какая же игра без козырей! Инженеришка, полтораста целковых, кому ты нужен, еще хвост подымает… Так и докатилось до суда.

Ну в суде все ясно, без проблем. Снял угол. Алименты грошовые, так ведь и зарплата копейки. К сыну не пускают. Пошел искать правду — везде бабы, налаживайте, говорят, отношения с женой. Наладишь, как же… В подъездах прятался, дурак, чтобы хоть увидеть парня, в детсадике к забору подманивал. Даже в суд хотел подавать. Хорошо, адвокатша в консультации попалась честная, сразу сказала: «Молодой человек, не тяните пустые номера. Все понимаю — сын. Но лучше заведите пару новых».

Завел как раз пару, одного за одним. Больше не успел. Купил Ваське подарок на день рождения, всех дел на червонец, а пошло! Свои рваные ходят, а тут мало что алименты — еще из дому тянет… Словом, ультиматум — или-или. Хоть и глуп был, но понял: в этот раз уступит, всю жизнь будут им полы вытирать.

К третьему разводу готовился загодя: дочке хоть и порадовался, но любить ее не стал. Между прочим, как раз Ксюшку.

Ну а дальше пошло совсем легко. И опыта поднабрался, и характер отвердел. Жить можно. Тут главное дело — с самого начала не любить. Не втягиваться. Не верить. Как с ним, так и он…

Ритуля смотрела на него, ждала. Поторопила:

— Так зачем тебе их столько-то? А?

Чемоданов ответил: